Юлия Андреева - Ветер из Ига

Теоретически воспитанный при совке на примерах героев революции и Великой Отечественной войны, Ал понимал, что восстание нужно и весьма своевременно. Что христиан не просто притесняют, а планомерно и сознательно доводят до того, чтобы они либо восстали, либо превратились в безропотных скотов. С них брали больше налогов, чем с буддистов, им запрещали проживать в определенных городах, целые провинции в один день возвращались к подножью буддийских святынь, и все несогласные отречься последователи Христа приговаривались к незамедлительному уничтожению.

В таких условиях и должен был возникнуть брат Иероним. Возникнуть для того, чтобы поднять двадцать три тысячи крестьян и ронинов вместе с их женами и семьями, для того, чтобы привести всех их к неизбежной погибели, кого на поле боя или во время защиты крепости, кого — к отсечению головы за участие в бунте.

Ал понимал, что христиане на Симабара восстанут не просто так, не взбесившись с жиру, какой уж тут жир. Они поднимутся на защиту своей жизни и чести, но не принимал этого всей душой, заранее содрогаясь при одной только мысли о безвинно убиенных. Поэтому, вопреки собственным правилам, он давно уже поклялся отыскать проклятого Амакуса Сиро, Масуда Токисада, Джерома, Иеронима, или как еще он пожелает назваться, и убить, пока тот не наделал дел.

Сейчас этому лидеру-недоноску должно было едва стукнуть шесть лет. Мысль убить ребенка противно скребла по сердцу Ала, но что значит смерть одного-единственного малыша в сравнении с двадцатью тремя тысячами восставших? Добавьте к этому три тысячи самураев из Нагасаки, которые будут направлены на подавление восстания 27 декабря 1637 года. От них останется не более двухсот человек. Затем после сражения, произошедшего 3 января 1638 года, когда воины токугавского сегуната одержат первую победу, сложат головы еще три тысячи восставших. Уже как минимум 5800 погибших, не считая воинов сегуната, погибших 3 января, их число замалчивается историками.

Дальше восставшие будут прогнаны до Симабара, где с ходу осадят и возьмут замок Хара, ставший последним оплотом повстанцев.

Сегун соберет войско пятисот самураев, почти все, что у него на тот момент оставались в резерве синоби, добавит туда восемьсот самураев из Омура, и все вместе они пойдут, подняв над головами знамена сегуната, главным из которых был белый хата-дзируси {3} самого первого сегуна бокуфу Токугава Иэясу, доставшийся ему от отца, с девизом буддийской секты «Чистой земли», гласившим: «Отвлекаясь от земной юдоли, радостно вступаем на праведный путь, ведущий в Чистую Землю».

Воспользовавшись снятыми с голландских кораблей пушками, они начнут осаду крепости, заключив его в плотное кольцо. Маневр будет успешно проделан 2 февраля, а третьего шестнадцатилетний молокосос пойдет со своими людьми на вылазку и умудрится уничтожить две тысячи самураев.

10 марта к крепости Хара пробьется подкрепление, благодаря чему число самоубийц достигнет 30 тысяч, против которых будет послана армия в 200 тысяч самураев. 12 апреля состоится решающий штурм крепости, в результате которого воины сегуната захватят внешний периметр обороны противника. И через три дня все будет кончено. В результате штурма погибнет 10 тысяч воинов сёгуната и затем обезглавлено более 37 тысяч восставших, включая женщин и детей.

Возможно, читая подобный материал дома, в XXI веке, Ал мог бы отнестись к теме чисто философски, или, точнее, пофигистски, ему-то что, все давно прошло и быльем поросло. Но живя в XVII веке, за каких-нибудь десять лет до кровавых разборок, когда произошедшие в Симабара события каким-то диковинным образом должны были выползти из прошлого и угнездиться в будущем… Не в чьем-нибудь, а именно в его будущем. В будущем его семьи… нет, чего-чего, а такого будущего он не желал ни для себя, ни тем более для своих близких.

Поэтому Ал упорно колесил по стране, до боли в глазах вчитывался в реестры самурайских родов, стремясь отыскать проклятого народного вожака Иеронима и прикончить его.

Потому что если не убить Амакуса Сиро, то всем придется драпать. А вот удастся ли в сложившихся условиях забрать всех и не понести ни малейших потерь?..

На самом деле, без сомнения, революция была нужна и необходима, и где-то в душе он не мог согласиться с тем, что недостойно терпеть издевательства и гонения, но… опять эти но. Выросший в стране, в которой именно революция натворила таких дел, поломала человеческие судьбы и отнесла саму страну на несколько веков назад, ввергнув ее в состояние рабства…

Поэтому, при всем признании нужности и своевременности революционных действий, Ал страстно ненавидел подобный выход из положения. И предпочитал если не остановить кровавые события, то по крайней мере находиться от них по возможности подальше.

Глава 11

Советник Ёся, или раб среди баб

Некоторые говорят, что самурай умирает так же, как и живет. Но я утверждаю, что это не так. Самурай может всю жизнь чтить законы своих предков и не запятнать своей чести даже в малом. Но умрет он в бою, рассеченный мечом, сраженный стрелой или придавленный камнем, оторвавшимся от стены. Умрет, не написав своего последнего стихотворения.

Смерть приходит тогда, когда хочет сама, а не когда самурай ждет ее при всем параде.

Из-за того что Дзатаки последнее время был постоянно занят спасенной девочкой, его наследник Хаято был вынужден бродить по замку, не зная, с кем можно проконсультироваться относительно своей пленницы. Действительно ли это одержимая бесами женщина, которую синоби держали в пещере, желая получить от нее не менее одержимое дитя, сошедшая с ума пленница, или… Парень буквально сбился с ног, то просыпаясь посреди ночи от мысли, что чудовище порвало цепи, то вдруг вспоминая, что работающие при зверинце самураи вполне могли забыть попоить одержимую. Да и как ее напоить, когда она не видит и не слышит ничего и никого вокруг себя. Разве что башкой сунуть в бадью с водой. Но только как перед этим убедить ее не разбивать эту самую бадью? Как вложить в ее рот хотя бы крошку хлеба? Кусочек мяса или рыбы?

Первые три дня чудовищная женщина билась в цепях и днем и ночью, рыча и вопя изо всех сил, так что наблюдающий за ней некоторое время по поручению Дзатаки Тёси-сан был вынужден засовывать в уши паклю, а стражники ходили мрачные, моля у кармы только одного, чтобы господин или его сын как можно скорее отдали приказ покончить с проклятой ведьмой.

Подозревая, что они могут ослушаться и под каким-нибудь предлогом разобраться с пленницей, Хаято зачастил в зверинец.