Владимир Брайт - Цвет крови - серый

В этот момент я в очередной раз поразился его проницательности — предводитель гоблинов не только обрисовал возможное развитие событий, но и более того — он был уверен, что я придерживаюсь того же мнения.

— То почему генерал Тиссен допускает подобный просчет? Это что, тактическая уловка, в результате которой мы выступаем в качестве лакомой приманки? Заманить противника на живца — в данном случае никчемных людей и презренных гоблинов — и ударить в ответ. Или же это всего лишь элементарная глупость?

— С нами будут еще и три некроманта с сотней зомби...

Вероятно, он не знал об этом, потому что после моих слов лицо Мгхама почернело от гнева.

— Но это же просто недопустимая глупость — ставить гоблинов на защиту некромантов. Мои соплеменники и без того не слишком отважная раса, впадающая в трепет при одном только упоминании об оживших мертвецах, не говоря уже о том, чтобы сражаться с ними бок о бок. Никогда гоблины не вступали в союз с этими посланниками смерти...

— Люди тоже никогда прежде не вставали под знамена Хаоса, — устало напомнил ему я, — но что поделать, подчас от нашей воли ничего не зависит.

Не уверен насчет мнения Мгхама, но лично мне стало предельно ясно: Тиссен заранее простился со всеми нами, свалив неугодных ему гоблинов, людей и некромантов в одну грязную беспорядочную кучу. И его абсолютно не интересовало, как они будут биться и что с ними в конечном итоге станет, потому что верховный главнокомандующий наверняка предусмотрел возможность флангового удара и принял меры, которые не позволят атакующим, смявшим стремительной атакой правый фланг его войска, внести беспорядок и панику в центральную группировку имуров. Мгхаму не понадобилось много времени, чтобы прийти к аналогичному выводу.

— Я дам тебе две когорты пехоты, и одну — копейщиков, — неожиданно спокойно и по-деловому произнес он, усилием воли отбросив гнев. — С ними же будет пятьдесят моих самых надежных воинов, вооруженных пиками. Даже когда все остальные побегут, побросав оружие, — эти останутся на месте. Если твои люди окажутся не такими слабаками, как утверждает лживая молва, они подберут копья бежавших и ощетинятся частоколом пик, способным сдержать первый, самый смертельный натиск атакующей конницы.

Не нужно было дополнительных объяснений, чтобы догадаться — те пятьдесят копейщиков, которые останутся со мной, будут защищать не чуждых им людей-лучников и уж тем более не интересы лордов Хаоса, а своих бегущих в панике соплеменников.

— А...

— А остальные две сотни воинов, на которых можно положиться, пойдут вместе со мной и двумя другими когортами защищать этих полумертвовых выродков — некромантов, — ответил предводитель гоблинов на мой так и незаданный вопрос. И пусть хоть кому-то из нас сопутствует удача в предстоящем сражении!

Разговор был окончен, и дальнейшее его продолжение ни к чему бы не привело. Мы не были ни друзьями, ни приятелями, по большому счету мы не были даже союзниками, потому что у союзников есть хоть какие-то общие цели и планы. Наш же разговор, скорее, походил на сделку сторон, пытающихся выгадать несколько лишних минут или жизней для своих подчиненных. Все было расставлено на свои места, и добавить к сказанному было нечего, поэтому, молча кивнув и коротко попрощавшись, я вышел из палатки.

Солнце светило по-прежнему ярко, и листва на деревьях, как и раньше, оставалась зеленой, но что-то неуловимо изменилось. Это что-то находилось не снаружи — в природе или окружающей обстановке, — а глубоко внутри меня. Я неожиданно осознал: если даже среди гоблинов порой встречаются личности, достойные уважения, то, выходит, не важно, к какой вере или расе ты принадлежишь, главное, чтобы где-то внутри был крепкий и чистый стержень, который определяет все твои поступки и действия в соответствии с внутренними убеждениями.

Есть этот стержень — и тогда, даже будь ты распоследним гоблином или презренным некромантом, не только союзники, но даже враги будут уважать тебя. А нет — не спасут ни звания, ни высокие титулы, ни принадлежность к светлой расе или королевской фамилии; вообще ничто не спасет.

Мне неожиданно захотелось поделиться своим удивительным открытием с кем-нибудь еще, но, как назло, поблизости не оказалось никого, кому можно было бы рассказать об этом прозрении. Даже старый знакомый — ворон, предвестник смерти, — улетел в одному ему ведомые заоблачные дали, навеяв смутное предчувствие неотвратимо надвигающейся беды. А когда я подошел к палаточному лагерю, где расположились лучники племени Сави, момент вдохновения уже прошел, оставив после себя лишь мутный осадок какой-то непонятной тоски.

Именно с этим тревожным, не до конца осознанным чувством я и повел своих людей в битву, с головой окунувшись в безумие кровавого сражения, которое почти для всех нас оказалось последним.

Ей было не занимать упорства и настойчивости. Однажды поставив перед собой цель, она стремилась достичь ее любой ценой. Та огненная лава, что текла в жилах полуэльфа вместо крови, питала ее тело и разум неукротимой энергией, для которой не было никаких преград и никаких сдерживающих факторов. Она ненавидела Хаос в целом и темные расы в частности той чистой, ничем не разбавленной ненавистью, которая в конечном итоге подчиняет себе все мысли и чувства, незаметно делая из некогда гордого и независимого человека управляемую эмоциями марионетку.

Получив чрезвычайно скудную информацию от старого друида, Ита отправилась туда, где мог находиться Сарг, — в область Эвалонского леса, находящуюся неподалеку от озера Печали, места не то чтобы проклятого, но издавна пользующегося дурной славой. В чем именно крылась тайна озера Печали, никто бы не мог сказать наверняка, так же как никто не мог объяснить, почему эти края обходят стороной звери и люди. Но та, что поставила перед собой великую цель, не могла быть остановлена глупыми предрассудками, поэтому без колебания устремилась в глубь труднопроходимой чащи и после трехдневных упорных поисков нашла обитель Сарга — древнего жителя, настолько сросшегося с лесом, что уже нельзя было с уверенностью сказать, к какой вообще расе принадлежит это причудливо странное существо. На протяжении последних полутора веков никто не общался с этим созданием, да он и не испытывал никакой потребности в общении с кем-либо, потому что, однажды познав неведомое и заглянув за грань, отделяющую эту реальность от всего остального, потерял интерес к мирской жизни.

Хотя утверждение о том, что Ита нашла Сарга, не совсем верно. Скорее, это он позволил себя найти. Сама девушка никогда бы его не отыскала. Утро третьего дня поисков ничем бы не отличалось от двух предыдущих, если бы сразу же после пробуждения она не услышала голос, спросивший без всякого приветствия: