Дмитрий Распопов - Начало пути

Староста согласно закивал головой.

– Вопросы есть? – спросил я.

Староста отрицательно покачал головой, видимо, всё ещё находясь под действием моей угрозы.

– Ну, значит, до завтра, – сказал я ему, – буду поутру.

Староста неверяще посмотрел на меня и, пятясь задом и всё время кланяясь, вылетел из комнаты.

Слыша, как тот бежит вниз по лестнице, я сел за стол и выдохнул. Кто знал, чего мне дались все эти запугивания, я просто внутренне умолял старосту не доводить дело до греха. Видимо, он внял моим мольбам и не стал показывать гонор, даже если таковой у него был.

Что ж, вздохнул я, успокаиваясь, теперь займёмся казной. Сзади кабинета располагалась маленькая кладовка, по совместительству сокровищница. Хотя, когда я туда зашёл, то понял, что сокровищницей я обозвал этот пыльный чулан зря. Кругом были только пыль, старые ржавые доспехи, мечи, да куча пустых сундуков.

Начихавшись, я выкинул всё из чулана и произвел ревизию сундуков. Мне повезло, ежегодная выплата непонятной «охране» ещё не состоялась, поэтому я оказался счастливейшим обладателем целых пятидесяти кесариев – всё накопленное бароном, путём неправильного ведения хозяйства. Я уже не удивлялся, что тот участок памяти в котором я несколько раз пытался покопаться и всякий раз бросал это занятие из-за начинающихся головных болей, иногда сам подсказывал мне названия тех или иных предметов, или названий, который я раньше не знал.

– Ну что ж, – почесав затылок, сказал я сам себе, переправляя монеты в кошель. – Левел первый: скилы на минимуме, из бабла пятьдесят золотых, задача – захватить мир.

Приказав Герде отправить всё железо Дарину, тряпки пустить на ветошь, а чулан и сам кабинет отчистить и отмыть от пыли, я пошёл в кузню, до конца дня становясь подмастерьем. Гном отрывался на мне вовсю, видимо, припоминая утренние приколы.

Утром я встал очень рано и, пройдя в кабинет, где решил устроить себе гнёздышко на зиму, проверил выполнение задания. Герда постаралась на совесть, видимо, что-то такое староста ей поведал, так что теперь и она, и Марта испуганно на меня смотрели, как будто ожидая, что через минуту я превращусь в ужасного монстра.

Скинув все деньги в небольшой сундук, я вышел из чулана и запер его на ключ, который повесил себе на шею на мелкой цепочке.

Выйдя во двор я поймал Марту, которая кормила гусей и спросил:

– Марта, у вас вообще есть животные, которые мышей ловят?

Получив утвердительный ответ, что кошки в наличии имеются, но, так как барон питал к ним отвращение, то их появление в замке было запрещено.

Пришлось приказать, чтобы замок срочно населили тремя самыми продвинутыми мышеловами, а также перенесли кровать барона в кабинет, поставив её рядом с камином. Без белья, всё бельё она может забрать себе. Но саму кровать вымыть и выскоблить, чтобы и пятнышка на ней не было.

– С завтрашнего дня к тебе в подчинение поступит новый боец, будешь его гонять в хвост и гриву. Понятно?

Поняв по остеклевшим глазам кухарки, что она андестенд, я отправился в деревню. Подойдя к ней, я увидел творящийся ажиотаж, мужики уже собрались возле дома старосты и оживлённо переговаривались между собой. Завидев меня, все затихли, причём создалось такое впечатление, что замолчали даже собаки и мухи.

Навстречу мне буквально вылетел староста и, постоянно кланяясь, проводил до крыльца. Встав на него я осмотрел присутствующих: взгляды были разные – заинтересованные, напуганные, дерзкие – в общем, всякие.

– В общем, так, мужики, – начал я, собравшись, показать перед ними слабость или нерешительность было нельзя. – Поскольку барщину я на своих полях отменил, то теперь поля простаивают, так?

Мужики напряглись и из толпы кто-то ответил:

– Так, хозяин.

– Ну так вот, сдаю всю свою землю в аренду тому, кто отдаст мне с неё треть урожая.

Это заявление прогремело громом среди ясного неба. Мужики принялись переглядываться и переспрашивать друг друга, правильно ли они поняли мои слова. Из книг барона я знал, что все мои земли в десять раз больше общей площади всех остальных земельных участков деревни. Поскольку барщину все отбывали как придется, то хорошо обрабатывалась в лучшем случае одна десятая часть всей земли, почему и доходы от зерна были такими низкими.

Из толпы выдвинулся один, с дерзкими и внимательными глазами.

– Значиться, хозяин, землю раздаёшь? – задал он вопрос, внимательно следя за моим лицом.

– Сдаю в аренду во временное пользование, на неопределённый срок, – поправил я его.

– Но даёшь пользоваться любому, значить? – уточнил мужик.

– Тому, кто в конце сезона отдаст мне с них одну треть урожая, – снова уточнил я.

– Получается, ты даёшь мне, допустим, землю, я работаю ведь год и отдаю тебе с неё всего одну треть? Остальное всё себе забираю? – недоверчиво уточнил мужик.

– Точно, – кивнул я, удивляясь продвинутости крестьянской мысли.

– Не серчай за вопрос хозяин, а тебе с этого какой резон? – задал вопрос мужик. – Ты ведь столько земли отдаёшь всего за треть урожая.

– Ну, скажем, так, – едва не заржав, сказал я ему серьёзно, – хочу, чтобы деревня моя богатела и процветала.

Мужик посмотрел на меня, потом на старосту и, махнув рукой, сказал:

– А, была не была! А что, я землю сам выбрать могу?

– Разумеется, – сказал я скучающим тоном, – кто, первый согласится, тот первый лучшую землю себе и выбрать сможет.

От моего заявления у мужиков отпали челюсти.

– Тогда беру десять десятин, – быстро произнёс первый мужик.

Подхватывая его голос со всех сторон стали раздаваться крики:

– Я десять беру, я восемь, я семь.

Я понял, что нужно применять административные меры, пока ошалевшие от такого нахлынувшего «счастья» мужики не передрались.

– Так, выстроились все в порядке очереди, – перебил я голосом нарождающийся гвалт, – начиная с того, кто первым вызвался.

Мужики выстроились в цепочку. Конечно, не обошлось без кулаков, но мой скучающий намёк на виселицу всех образумил и очередь, наконец, выстроилась. Подозвав старосту, я приказал принести пергамент и записать, кто и сколько берёт земли в аренду.

Когда всё подсчитали, то оказалось, что у меня осталось ещё десять свободных десятин. Когда я озвучил эту цифру, ко мне обратился тот первый мужик.

– Если дозволите и эти десятины самому выбирать, заберу себе всё.

Я, понятное дело, дозволил. Когда мужики, взволнованно обсуждая произошедшее, разошлись, я посмотрел на старосту, который, держа в руках листок бумаги, вчитывался в строки и явственно тряся.

– Что такое? – спросил я его.