Юрий Никитин - Уши в трубочку

Я опустил руки, развернулся, ноги сами понесли, набирая скорость, за вертолетом. Уходит слишком быстро, не успеваю, а край крыши все ближе и ближе, пора останавливаться…

Вертолет стремительно уходил, а я, не в состоянии остановиться, с силой оттолкнулся от самого края и прыгнул в красивом затяжном прыжке, прогнувшись. Сердце пронзил холодный ужас, меня несет над бездной, подо мной улица, я лечу на высоте двадцати этажного дома, а там внизу асфальт, автомобили…

Пальцы ударились о перекладину, сомкнулись в смертельном страхе. Рядом визжит и дергается, пытаясь подтянуться, пилот. Лицо побагровело, глаза выпучились, я услышал сиплый полузадушенный вопль:

– Это мой вертолет!

– Делиться надо, – огрызнулся я.

Он попытался лягнуть меня задней ногой. Некоторое время пинались, я прохрипел:

– Дурак… мы же в одной лодке…

– Сам дурак, – ответил он сипло. – Это вертолет, а не лодка!

– Он обманул и тебя, – втолковывал я. – Мы должны наказать его, понятно?

– Непонятно, – ответил он и, с трудом подняв ногу в армейском ботинке, с такой силой лягнул меня в бок, что мои пальцы едва не разжались. – Мне все непонятно…

– Идиот… мне тоже все в мире непонятно, так не драться же?

Глава 5

Он все еще пытался меня скинуть, мы долго били один другого, вися на одной руке над огромным городом, пока вертолет кружил на одном и том же месте, мы ж оба если не в одной лодке, то на одной стороне, перекосили вертолет, а если тот дурак за штурвалом не виртуоз, то разбиться – что два байта переслать. Наконец я изловчился и саданул дурака так, что пальцы разжались, но пролетел недолго: ухватился обеими руками за мои ноги и повис, здоровенный, гад, а я снова на одной руке, хотя вообще-то мог бы и на двух, так как отбивался больше ногами, но иногда, красиво изогнувшись, приподнимал гада и бил кулаком по голове.

Наконец раздался жуткий крик, тяжесть с моих ног исчезла. Внизу быстро удаляется тело пилота-неудачника, но любоваться полетом некогда, хотя он летел красиво, как в затяжном прыжке из стратосферы, картинно раскинув руки и ноги, регулируя полет. Наконец рухнул на крышу автомобиля, единственного в этой вообще-то пустынной местности, промял до самой земли, колеса слетели и пугливо откатились.

Я попробовал подтянуться, то есть сделать силовую вылазку, но руки уже ослабели, зад тяжеловат, мускулов там много, откинулся назад и попробовал закинуть ногу, не получилось, пальцы слабеют, а кружим на такой высоте… жють. С третьей попытки нога пролезла на перекладину, кое-как взобрался, пошел по перекладине к дверному проему. Ветер пытается сорвать, как прилипший лист, я жмурился, вертолет, освободившись от части груза, пошел почти по прямой. Торкесса со связанными руками съежилась в углу, наемник судорожно орудует рычагами, на пульте вспыхивают и гаснут цветные огоньки, на втором дисплее проплывает карта, там три желтые точки и две красные.

Он судорожно дернулся, когда моя рожа появилась в поле зрения, на лице отразилось сильнейшее изумление.

– Опять ты?

– Не опять, а снова, – поправил я сурово.

Он выхватил одной рукой пистолет, я захватил за кисть, сильно дернул. Грузное тело с неохотой выдвинулось из тесного кресла, раздался оглушающий выстрел, за спиной завизжала торкесса. Какое-то время мы боролись, я даже упал и несколько минут висел головой вниз из кабины, но затем сильным ударом ноги перебросил наемника через себя, он вылетел в проем, как орел с распахнутыми крыльями.

Я ринулся к штурвалу, неуправляемый вертолет идет прямо на небоскреб Южнобутовского телецентра, спросил через плечо:

– Ты как, о’кей?

– Да, – ответила она печально, – да, о’кей…

Вертолет взмыл вертикально прямо перед гигантской параболической антенной, которую Пентагон пытался купить у местного муниципала за миллиард долларов. Кровь прилила к лицу, мотор ревет на издыхании, но машина послушно, хоть и на пределе сил, сделала «мертвую петлю», выровнялась.

Я поставил на автопилот, повернулся к торкессе.

– Протяни руки… Когда он успел… А, он просто склеил? Тогда терпи.

Она жалобно вскрикивала, но я безжалостно отдирал липкие ленты. На нежной коже остались быстро исчезающие красные полосы. Она вскинула на меня испуганные глаза.

– Как ты сумел…

– Он что-нибудь говорил?

– Да.

– Быстро говори, – велел я. – По-суворовски!

Посмотрел вниз, там народ сбегался ко второй сплюснутой машине, вокруг первой уже стоят тесно, любуются, а к первой только бегут, это значит, что наемник летел с большой высоты, но ухитрился упасть строго и точно на крышу автомобиля.

– Он сказал… – произнесла торкесса, ее плечи зябко передернулись. Я посмотрел на нее и тоже передернул плечами. Эта привычка вообще-то заразительна, надо с нею кончать.

– Что сказал?

– Страшно и выговорить… Сказал, что нашу миссию раскрыли, а сейчас нашего старшего захватили вместе со штабом, погрузили в автобус и увозят к спрятанному и замаскированному звездолету.

Она всхлипнула, я быстро указал на экран:

– Какой из них автобус?.. Желтый?.. Красный?.. Какой из них?

Она прокричала в отчаянии:

– Если бы я знала… Если бы я знала!

– То что?

Она вскрикнула в слезах:

– То я никогда не согласилась бы пойти в космическую разведку!

Я спросил кровожадно:

– Новичок, да?

– Еще какой, – ответила она, всхлипнув, – две недели всего… Да и то бумаги подшивала в канцелярии. У нас солидная организация! Мы взяли в аренду дырокол, только начали разворачиваться….

– И тут предложили непыльную работу, – добавил я задумчиво. – Кое-что начинает вырисовываться… Давай держи штурвал, а я пока рассмотрю эту карту.

Пока она двигала рулем управления с умением домохозяйки после двух уроков езды на велосипеде, я работал с картой, с непривычки увеличивал изображение от взгляда с далекой Галактики до внутриатомного строения. Восхитился совершенной аппаратурой, что позволяет вот так с высоты заглядывать в низкий вырез любого платья, в самом деле позаглядывал, надо же опробовать, наконец отыскал автобус, сам взялся за рычаги, погнал вертолет на предельной скорости.

Она спросила тревожно:

– Что собираешься делать?

– Передать руль тебе, – ответил я. – На, держи!.. Веди как можно ближе к автобусу.

Пока она заново осваивалась с рычагами, я подобрал пистолет наемника, и пусть кто-то вякнет, что это оружие ближнего боя: я с трехсот метров точными двенадцатью выстрелами уложил двенадцать гадов, что высовывались из окон и беспрерывно строчили по мне из узи, калашей, крупнокалиберных, стреляли из базук, стингеров, мух и птурсов.