Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

— И это тоже. Кроме того, они частично способны к трансформации тела, да и иных дарований, доставшихся от огненнокрылых пращуров, не чужды.

— В вашем мире есть замечательное выражение, Гелена: «Многие знания — многие печали», — холодно отметил ЛСД, прерывая увлекательное повествование. Поворот разговора куратору совершенно не нравился, он следил за нами, как за движущимися мишенями в тире.

— А есть и другое: «Кто владеет информацией — тот владеет миром», — намекнула я, очень довольная тем, что на один вопрос ответ уже получила. Он сказал «в вашем мире», а значит, ЛСД выходец из другого.

Кстати, теперь я хоть понимаю, каким образом Ледников проникал в мою квартиру без взлома и умудрялся сохранять обувь в чистоте при нашем-то качестве дорожного покрытия. Причем слово «качество» заменимо на «халтура» без утраты словосочетанием точности.

Полезная магия! Это как же можно сэкономить на общественном транспорте, не столько даже денег, сколько времени и нервов. Когда твоя заветная мечта сбывается не тобой, а около, это досадно.

— Как ваш куратор, Гелена, я вынужден, ввиду явления постоянного гостя, согласно инструкции, предпринять ряд необходимых действий и позаботиться о соблюдении предосторожностей, — твердо заявил Сергей Денисович. Говорил он с таким кисло-надменным видом, будто каждое произносимое слово было лимоном без кожуры, которое ему запихивали сразу в глотку, да еще сдавливали для лучшего сокоотделения прямо там.

— Например?

— Обеспечить реализацию украшений для цивилизованного обретения первоначального капитала переселенца и предложить ему сотрудничество с «Перекрестком», — выдавил ЛСД, демонстративно отвернувшись от нас. Инструкция и служебный долг велели одно, а душа совсем другое. Труднее всего, как при запоре, ему далось последнее слово о сотрудничестве. Непроницаемо-темные глаза зеркалом души у куратора работать отказывались, он их использовал в качестве щелей забрала, из которых смотрел ствол снайперского ружья.

На кухне зазвенел таймер. ЛСД вздрогнул. Ух ты! Я думала, он вообще непрошибаемый, ан нет, громкие резкие звуки действуют даже на людей в черном иномирного происхождения!

— Пицца готова! Пора обедать, — перевела я сакральное значение мелодии.

— Я не употребляю фастфуд, — брезгливо процедил куратор, будто ему черпак сунули и в гальюн прямиком трапезничать отправили.

— А я вас звала угоститься? — изумилась я до глубины души кайстовой наглости. — С Конрадом, как постояльцем поневоле, поделюсь, если захочет. Но чего ради я должна делиться с хамоватым вандалом, громящим квартиру?

Резко развернувшись — жалко, громко топать в домашних тапочках при всем желании не получается, — отправилась на кухню. Там я агрессивно гремела противнем, выгружая обжигающую, ароматную пиццу на блюдо. Хотелось взять и стукнуть им по черноволосой башке ЛСД, чтобы повежливее стал, ехидна черная. Вместо боев местного значения помыла утварь и налила бульона в бокал.

Конрад и куратор вошли как пара призраков, не то чтобы зловеще, просто тихо. Я так никогда не умела ходить, хоть на цыпочки встань. Пол всегда поскрипывал, а тапки шуршали. ЛСД же опять в ботинках, только… я едва не отдавила ногу челюстью. ЛСД снял плащ и перчатки. Черные джинсы и черная рубашка продолжили сезон одного оттенка. Интересно, нижнее белье у него тоже черное и есть ли в гардеробе хоть одна вещь другого цвета? Ироничные размышления о шмотках обрубило как топором, стоило мне глянуть на руки ЛСД. Вместо ногтей у него были… наверное, когти, черные, поблескивающие, хищно изогнутые. Похожие на птичьи. Такими можно располосовать что угодно на лоскутки одним движением.

— Классный маникюр, — похвалила я и отвернулась к сушилке с тарелками. — Конрад, не спросила, ты как, на жидкой диете или другую пищу тоже употребляешь?

— Употребляю.

Обернувшись вовремя, заметила, как плотоядно покосился вампир на пиццу и облизнулся.

— А язвенникам-трезвенникам могу предложить стакан куриного бульона, или отвар из мертвых дальних родственников пить моветон? — с показной невинностью уточнила я.

Мой клыкастый папа-брат расхохотался так, что не удержался на ногах. Сполз на диван и буквально рыдал от смеха, прикрывая лицо кистью. Коготки ЛСД ощутимо увеличились в размерах, правда, морда лица осталась такой же презрительно-скучающей. Ага, теперь мне стало понятно, почему он не снимал перчаток. Если по ноготкам так легко определить настроение, то их следует прятать, что ЛСД и делал. Тогда почему снял сейчас? Наверное, чтоб мы, недостойные, видели, как бесим его, великолепного, отнимая бесценное время впустую.

— Бульон — это приемлемо, — процедил далекий потомок мифического феникса.

Отрадно, стало быть, решил не свариться с двумя дегенератами, за что и получил кружку горячего варева. Плошку с белыми сухариками — никогда не выбрасываю хлеб, если понимаю, что недоем, сушу в духовке — я поставила перед колоритным носом-клювом бесплатно. От щедрот русской души. Все-таки этот ЛСД худой, пусть поест. Не подобреет, конечно, но хоть чуток поправится. Как-никак углеводистая пища.

Потом мы с прекратившим гоготать Конрадом (похоже, у вампира наступила эмоциональная разрядка) честно разрезали пиццу напополам. Я мысленно сопоставила наши габариты и добавила ему еще треть. А вот бульон новообретенный родич пить не стал, зато попросил столового красного, если есть. Пришлось лезть в бар за бутылкой.

Под бульон, хруст сухариков и пиццу пошел разговор об устройстве гостя на ПМЖ. ЛСД действительно обещал продать перстень по каналам «Перекрестка» за разумную цену, достаточную для обзаведения гардеробом, съема квартиры, пропитания и прочих расходов. Если по первому и третьему пункту Конрад со всем был согласен, то съезжать от меня решительно отказался. Так и заявил, категорически, как транспарант развернул, заставив куратора почти подавиться сухариком.

— Занятно. А мнение Гелены Юрьевны вы уточнить не намерены? — иронично скривился ЛСД, полуприкрыв веки («Ага-ага, глаза бы мои вас обоих не видели!»).

— Я почти не против, — пожала я плечами, потом подумала, испытывая странную теплоту при мысли о новом странном родиче.

— Почти не против? — заинтересовался формулировкой вампир.

— Точно. Я не большая любительница постояльцев в доме. Даже таких классных, как ты, Конрад. Последствия счастливого детства. Но ты мне действительно очень нравишься.

— Вампирские чары? Ну конечно! Вы уже стали дойной коровой для этого кровососа? — облил меня презрением куратор.

Ту тираду, что сказал ему в ответ Конрад, я расшифровать не смогла, хотя вроде бы часть сказанного была на русском, на том самом-самом русском, по которому даже отдельные словари составляют. Но я в них не заглядывала, поэтому перевести дословно не смогла, а вот на скулах ЛСД появились очень яркие красные пятна, и он заткнулся, давая мне возможность продолжить: