Александр Прозоров - Властелин булата

Тот даже не дрогнул.

Матвей выбрался на берег, протянул руку к деду. Мудрый Сварог достал из поясной петли свой топор, отдал правнуку. Тот в несколько прыжков перебрался в лес, сильными ударами срубил сосенку примерно в две руки толщиной, попытался отсечь вершину – но неудачно. Чертыхнувшись, Матвей положил топор на ближайший камень, выправил замятое лезвие подобранным здесь же булыжником. Срубил вершину, грубо отесал. Еще раз выправил топор, вернул богу-кузнецу. Полез обратно в реку, подсунул слегу под край валуна, навалился…

Камень сочно чмокнул, выворачиваясь из тысячелетнего ложа, громко булькнула вода, заполняя яму – Матвей торопливо сунул слегу глубже, навалился плечом, и его добыча перевалилась с боку на бок, подкатившись на пару шагов к берегу. Там, среди мелких валунов, уже приплясывал огонек костра.

– Иди сюда, внучок, грейся! – позвал из темноты великий Сварог. – Утро вечера мудренее. В темноте все едино много не наработаешь.

Матвей послушался, выбрался на обрыв и сел рядом с прародителем славян, протянул руки к огню.

– Мы же боги, дедушка! – устало выдохнул он. – Неужели нельзя просто выдернуть волосинку, щелкнуть пальцами, и чтобы валун сам собою переместился в кузню?

– Конечно, можно, внук мой, – согласился великий Сварог. – Ты можешь дернуть волосок и можешь щелкнуть пальцами. Тебе дозволительно даже выдернуть волосинку и произнести колдовские слова. Только не забудь потом взяться за слегу и выворотить валун на берег.

– Но мы же боги, дед! Мы всесильны!

– Это верно, внучек, – согласился величайший из богов, сотворивший, по легендам, весь обитаемый мир. – Мы всесильны. Мы бессмертны, и потому можем позволить себе двести лет строить дом, дабы потом обитать в роскошных хоромах. Мы прорицательны и потому способны пятьсот лет варить в котлах болотную грязь, дабы наши внуки летали на стальных птицах. Мы могучи телом, и потому ты в одиночку вывернул камень, с которым не управились бы десять смертных. Мы всесильны. Но главная наша всесильность, о великий Матвей, есть терпение и настойчивость. Жизнь смертных для нас лишь малый миг. Эти наивные дети, дарующие нам могущество, видят только результат, не ведая о веках труда, ведущих к цели. Минует всего пара поколений, и сгинут все, кто увидит, как ты мучился, перекатывая сию наковальню в наш дом. Останется лишь память о великом Матвее, коему захотелось получить свой собственный священный камень. Сей Матвей дернул волосок, щелкнул пальцами, и громадный валун перенесся на пятнадцать поприщ через леса, холмы и топи.

Всемогущий Сварог тихо рассмеялся.

– Терпение и труд все перетрут? – вспомнил бессмертную истину студент. – Я всегда подозревал, что именно так и происходят все чудеса. Скажи, дед, а сколько лет ты потратил, создавая весь этот мир? Миллион, два? Четыре с половиной миллиарда?

– Смертные склонны преувеличивать наши возможности, внук мой, – скромно признался великий Сварог. – Однако стоит ли их разочаровывать? Ведь наше могущество складывается по капелькам из их искренних молитв. Если мы потеряем их веру, они потеряют наше покровительство. И кому от этого станет лучше?

Внезапно в темном воздухе захлопали крылья, пламя костра почти легло наземь от обрушившегося на него ветра, и на высокую траву опустился огромный пес размером с сенбернара – однако короткошерстный и украшенный широченными крыльями.

Сложив оные, он поставил к ногам прародителя славян тяжелую корзинку, вытянул лапы и опустил голову на них, косясь на паренька большим глазом с пляшущими языками пламени внутри.

– Крылатых псов не бывает, – мрачно сообщил Матвей.

– Это точно! Никогда ни одного не видел, – согласился Сварог, выгружая из посылки тушки копченой рыбы и крупные окорока, чем-то похожие на страусиные. – Судак еще горячий. Хочешь?

– С удовольствием, – кивнул Матвей, не отрывая взгляд от крылатой собаки. Он чувствовал в происходящем некий подвох, но пока не понимал какой?

– И как тебе этот парень, папа? – внезапно спросила псина.

Молодой человек от неожиданности едва не подавился рыбой. Что-то невнятно промычал.

– Я понимаю, мальчик, что ты хочешь сказать, – зевнула собака. – Говорящих псов не бывает.

– Ты сын Сварога?!

– Тебе что-то не нравится, несчастный?! – Гость вскочил, развернув широкие, словно у «Сесны», крылья и приподнявшись на задние лапы.

– Ты бог, а не собака! – догадался Матвей. – Загадка была в этом!

Всему прочему он уже не удивлялся. Устал.

– Я великий Семаргл, могучий повелитель огня, – пес опустился обратно на землю и сложил свои громадные опахала. – А вот кто ты, мальчишка?

– Зовут Матвей. Происхождением, как выяснилось, сварожич, – ответил студент. – Самый обычный недоучившийся технолог. Бродят слухи, что вдобавок еще и бог.

– И что означает сие неведомое звание? «Технолог»?

– Если я не смогу сварить сталь, то ничего, – Матвей кинул обглоданную хребтину судака в реку.

– Что такое «сталь»?

– Нечто очень прекрасное, Семаргл, – ответил за молодого человека бог-кузнец. – Путь к величию.

– Коли так, великий технолог, – приподнял крыло собакообразный сын Сварога, – иди сюда. А то замерзнешь.

Под крылом Семаргла спалось тепло и мягко, словно на электроодеяле. Матвей буквально выключился на всю ночь, очнувшись лишь на рассвете, когда сварожичи поднялись.

– До вечера, отец! – звонко провозгласил летающий пес и взмыл в синеву.

Бог-кузнец и бог-технолог позавтракали окорочками и полезли в воду – на этот раз вдвоем. Общими усилиями где-то к полудню они выкатили валун из порожистого русла на берег. Дальше, по гладкой земле, все пошло проще: кати да кати – и к сумеркам боги одолели примерно три километра пути.

Остановившись возле удобной полянки, Сварог разложил костер, на свет которого прилетел Семаргл с ужином. Работники подкрепились, выспались – двинулись дальше…

…Прошел всего месяц – и они добрались до широких ворот Устюжны.

Восторги местных жителей боги приняли с достоинством. Вручную, без помощи слег, закатили валун в просторную мастерскую Сварога и установили его в самом центре кузницы ровной поверхностью кверху.

– Мой бог, мой родной, мой долгожданный! – со всех ног влетела в мастерскую Заряна. Увидела камень, изумленно охнула и попятилась к стене. Терпеливо дождалась, пока муж закончит работу и, покровительственно похлопав ладонью камень, отступит, с облегчением оботрет лоб, и кинулась Матвею на шею: – Наконец-то! А то я уж всякого думать начала! Ты искупаться после дальнего похода не желаешь?