Пожиратель Богов. Часть 1 - Юрий Розин
— И ты увидел меня в пророчестве многотысячелетней давности?
— Такова судьба. Ваше появление в Единстве было почти неизбежно, хотя существовал шанс примерно в восемь процентов, что какое-то из выпавших на вашу долю испытаний окажется для вас непосильным и вы погибнете. Но я всегда предпочитаю ориентироваться на бо́льшую вероятность.
— И бо́льшая вероятность сейчас — это уничтожение Катрионом надежды Содружества?
— Именно. Послушайте, Тим. Я понимаю, что поверить мне сложно, и тем более сложно довериться. Мы никто друг другу, как были сто двадцать лет назад, так остались и сейчас. Но невозможно спорить с судьбой. И хотя я зол на вас за то, что вы отдали жемчужину Катриону, из-за чего вероятность предсказания о катастрофе резко подскочила на семь с половиной процентов, я также понимаю, что больше никому не могу довериться в этом вопросе. Так что давайте повторим прошлую договорённость. Я расскажу вам то, что знаю о золотом роге радужного мотылька, а вы, когда добудете его, с большей серьёзностью отнесётесь к необходимости отдавать его Катриону. Я знаю, что вы сумеете добыть его и без меня. Даже не столько из-за пророчества, сколько из-за того, что я уже про вас знаю. Но всё расскажу, чтобы ещё раз попытаться убедить вас в моей искренности и серьёзности моих опасений. И, отвечая на ваш вопрос: да, у меня есть способ отравить даже Катриона. Не просто так я готовился к этому больше пятнадцати тысяч лет.
Я нахмурился. Слова Сивальда звучали искренне, и как минимум это была более чем выгодная сделка. Он ведь просил всего лишь подумать о том, отдавать золотой рог сразу Катриону или сначала зайти к нему. Однако что-то в этом мне всё равно очень не нравилось.
Видимо, то, что, чем дольше я общался с Сивальдом, тем отчётливее я ощущал прикреплённые к моим рукам, ногам, спине и голове ниточки кукловода-судьбы. Даже если никаких нитей на самом деле не было.
Тем не менее, отказываться я не стал. Как минимум потому, что теперь, заполучив золотой рог, уже неизбежно задумался бы о его словах, даже того не желая. И потому не было смысла отказываться от товара, уже заплатив за него запрошенную цену.
— Согласен, — кивнул я. — Говори, что тебе известно.
— От вашего друга Зеурлора вы уже наверняка знаете о том, где находится сокровищница, как туда добраться и даже как проникнуть внутрь. Я расскажу две вещи, которые ему неизвестны, и которые могут вам очень пригодиться. Первая: как оттуда выбраться, потому что это далеко не то же самое, что забраться. И вторая: что оттуда можно взять, помимо золотого рога, что будет вам полезно.
* * *
Следующая остановка после кабинета Сивальда — Аллея Кошмаров.
Уже в третий раз я спускался на дно этого мира, к находящемуся в его основе драконьему усу. Однако на этот раз моей целью был не сам материал, а вырезанные на его поверхности узоры.
Как я и думал, стоило мне приблизиться к усу и немного подождать, наблюдая за ними с помощью аспекта понимания, узоры начали постепенно плыть, порождая в моём сознании череду странных видений.
Ус был невероятно длинным и, сравнительно неспешно двигаясь вдоль него, я становился свидетелем всё продолжающих изменяться иллюзий. Правда, на фильм это не было похоже даже близко.
Во-первых, последовательности в образах не было никакой. Они появлялись совершенно хаотично, заставляя меня ломать голову в попытках выстроить их по порядку.
Во-вторых, среди них были далеко не только визуальные образы. Звуки, запахи, вкусы, тактильные ощущения, энергетические конструкции, даже эмоции — в моей голове могло появиться абсолютно что угодно, и это было никак не предсказать.
И в-третьих, странным образом, несмотря на почти идеальную память Майигу, образы очень быстро начинали стираться из воспоминаний, будто только что увиденные сны. При этом, возвращаясь ровно на то же самое место и двигаясь ровно с той же скоростью, я видел уже совершенно иные иллюзии, и они никогда не повторялись.
В итоге, хотя я и понимал, что тратить на это время крайне нерационально, я провёл в океане кипящей магмы вокруг колонны драконьего уса почти три недели, пытаясь составить хоть сколько-нибудь внятную картину. Просто потому, что это было слишком поразительно, чтобы останавливаться.
Успеха я достиг очень условного. Было понятно, что львиная доля информации, скрытой в этих образах, осталась за скобками. Тем не менее, даже того, что я сумел понять, было достаточно, чтобы мой взгляд на мироздание перевернулся в очередной раз.
В начале был… Бог? Творец? Демиург? Выглядел он как человек, но на самом деле был чем-то несравнимо большим.
Колосс, для которого планеты были пылью, звёзды — песком, а галактики — игровыми площадками. Титан, обладавший властью настолько невероятной, что для её описания не существовало слов. Гигант, чей разум охватывал всё сущее, чьи глаза зрели в корень всех явлений и чьими устами произносились законы вселенной.
В общем абсолютная сущность, непонятно из чего рождённая и непонятно как долго существовавшая. Впрочем, в рамках охватываемых видением событий жил он очень недолго.
Большинство иллюзий, в которых он появлялся, тем или иным образом запечатлевали момент его смерти. Вернее, самоубийства.
Творец вонзал руку в свою грудь, вытаскивал оттуда бьющееся сердце и погибал. А мир вокруг него, до того совершенно пустой, вспыхивал многоцветием красок.
Энергия, вырвавшаяся из тела Бога в момент его гибели, разделилась на восемь частей, каждая из которых разделилась ещё напополам, и затем они все сконденсировались и стали материальным миром, таким, каким его знали все живущие. С временем и пространством, жизнью и смертью, светом и тьмой, сушей, морем и небом, животными и растениями.
Его тело распалось на части, каждая из которых обратилась стаей огромных чудищ, воцарившихся в девственном мире и ставших царями для мириад зверей, птиц, рыб и насекомых. А его душа, воссияв на секунду над чудесами, порождёнными его смертью, обратилась тысячами и тысячами людей.
Предсмертная агония умирающего Демиурга эхом отразилась в вечности, наполнив человеческое бытие отныне и вовек эмоциями и страстями. Его намерение, вложенное в этот акт самопожертвования, дало им волю, свободу выбора и право выбирать свой путь. А его разум, бесконечный и неосознаваемый для простых смертных, позволил людям
