Друиды - Морган Лливелин
— Не бойся, я живой, — с трудом заверил я воина. — Знаешь, я испытал такое!..
— Вот ненормальный! — воскликнул Тарвос. — Да все вы друиды сумасшедшие! — Он протянул руку, чтобы помочь мне встать на ноги.
Мне нравился Тарвос. У него было грубое лицо, мощная нижняя челюсть, редкие зубы, но он назвал меня друидом! Я хотел улыбнуться ему и не смог. Ноги дрожали. Мокрая одежда липла к телу. Дрожь охватила меня всего.
— На тебе лица нет, — озабоченно сказал Тарвос. — Знаешь, ты как мокрая сова, когда она выглядывает из куста. — Он стряхнул с меня налипшие листья. А я все дрожал. — Эй, давай-ка возвращаться! — Может, он и считал меня друидом, но твердо помнил о том, что должен присматривать за мной. И за это он нравился мне еще больше.
Когда мы с трудом доковыляли до ограды, у меня в ушах поселился такой звук, какой бывает, если ударить по стеклянной бутылке чем-нибудь железным. Тарвос почти тащил меня, закинув мою руку себе на плечо.
— Сумасшедшие друиды, — время от времени бормотал он.
— Я пока еще не друид, — попытался я напомнить ему.
— Я воин, потому что я и был воином, — отозвался он. — А ты — друид по той же причине.
Менуа не было дома. Я думал только о том, как бы побыстрее добраться до своего тюфяка. Наверное, в помрачении сознания я не подумал запретить Тарвосу входить в дом, и он так и втащил меня внутрь.
— Грог! — заорал ворон на своей приступочке.
— Да, бедновато живут друиды, — заметил Тарвос, оглядевшись. — Я-то думал, у вас тут все золотом завалено.
— Все наше золото здесь, — отозвался я, постучав себя по лбу.
— Оно и видно! — Озабоченно проговорил Тарвос. — Хотя, конечно, тебе лучше знать. — Давай я разведу огонь? Тебе надо высушить одежду.
Я тут же подумал, что не должен приводить в дом друида никого постороннего. А уж огонь в очаге друида и вовсе считался священным. Нельзя было разводить его без соблюдения ритуала. Но я ужасно замерз. Зубы выстукивали крупную дробь. Наверное, я долго пролежал под дождем. Я начал говорить:
— Я сам позабочусь о себе, ты можешь идти... — но тут сознание мое окончательно помутилось, и я провалился в серое беспамятство. Я еще успел услышать, как ворон щебечет, будто крапивник, а потом перестал что-либо осознавать.
Очнувшись, я с трудом продрался сквозь паутину, опутывавшую мозг. Попытался отыскать какую-то очень важную мысль, но не преуспел. Надо мной склонялся Менуа. Ах да, я же хотел рассказать ему о ночной музыке, но понял, что язык не слушается. В очаге горел огонь, и я подумал, что, наверное, Тарвос тоже меня не послушался. Он как раз стоял у очага и подбрасывал в огонь дрова. Сознание опять уплыло куда-то.
Когда я опять пришел в себя, целительница Сулис накладывала мне на грудь какую-то густую, сильно пахнущую мазь.
— Нельзя было оставлять его в лесу во время бури, — через плечо с упреком бросила она Менуа.
— Он сильный парень, — ответил друид. — Так было нужно. Он должен был открыть в себе свои способности. Ты же знаешь, нас и без того мало. Это становится опасным. А он выкарабкается. Ты же здесь.
Сулис склонила голову.
— Тебе виднее, — сказала она покорно. Все-таки Менуа был главным друидом; спорить с ним никто не решался.
Но как же Тарвос осмелился разжечь огонь в его очаге! Я попытался подняться, и Сулис несильно толкнула меня обратно. Я рухнул на постель. Когда она наклонилась ко мне, я увидел ложбинку между ее грудями.
— Не наказывай Тарвоса! — попросил я. — Нельзя его вешать. Он не виноват.
На лице Менуа появилось удивленное выражение.
— Да за что же его вешать? Он позаботился о тебе, мы ему благодарны.
— Я хочу видеть его, — пробормотал я, даже не подумав, что не дело мне требовать чего-нибудь у главного друида. Однако Менуа кивнул и махнул рукой в сторону двери. Тут же ко мне подошел Тарвос, живой и невредимый.
— Я здесь, Айнвар. Это меня Сулис отогнала.
Я представил, как воин пытается спорить с целительницей за место возле моей кровати... Сулис бросила в очаг пучок какой-то травы, а потом начала втирать мне в верхнюю губу очередную мазь. По комнате поплыл легкий дымок со странным запахом. Стоило ему коснуться моих ноздрей, как я провалился в сон, но на этот раз он был легким и спокойным. Проснулся я, наверное, уже на следующий день, с совершенно ясной головой, но слабый, как новорожденный котенок.
Тарвос сидел на полу рядом со мной и большим бруском точил меч. Его мощные плечи внушали какое-то особое спокойствие. Одет он был легко, только в тунику и тонкие штаны. Одежда была серая, давно не стиранная, как, впрочем, и его голова. Буйную гриву цвета старой соломы он откинул на спину. Конечно, выглядел он не самым изысканным образом, да и запах... Но самое главное — он не оставил меня, и был рядом все это время. Звали его Тарвос Бык.
Я был молод, силы быстро возвращались ко мне. Позже в тот же день зашла Сулис и внимательно осмотрела меня. Когда она уходила, Тарвос проводил ее глазами.
— По-моему, она довольна, — проворчал он. — Наверное, ты пошел на поправку. Но хороша!
— Она же целитель!
— Ну и что? Она женщина, — сказал он, пожав плечами.
Менуа позволил ему остаться у нас в доме, хотя я так никогда и не узнал, почему он так поступил.
Тарвос принес свою постель и расстелил у самого выхода. Целыми днями он возился со мной: кормил, приносил воды, подбадривал меня, когда я пытался вставать. А еще опыт общения с ним всерьез обогатил меня. Будучи постарше всего лишь на несколько зим, Бык успел принял участие в нескольких сражениях и пережил много такого, о чем я не думал.
— Расскажи, каково это — быть воином? — попросил я его.
Он выглядел озадаченным.
— Ну, надо просто делать свое дело, — смущенно отозвался он.
Рассказчик из него был никакой, но я настаивал.
