Княжич Олекса. Сказ первый (СИ) - Архипова Анна Александровна "Lilithanna"

— Вот он, матерый! — закричали мужики.

Волк и собаки с визгом и рычанием метались из стороны в сторону, катались по земле, вырывая густые клочки шерсти друг у друга. Загонщики, держа наготове кто рогатины кто луки со стрелами — выжидали удобного момента для того, чтобы нанести удар.

Вдруг волку удалось стряхнуть собак и он, поджав хвост, бросился наутёк. Притаившиеся в засаде охотники увидели передвигающегося большими скачками зверя. В него полетели стрелы. Волк рванулся в одну сторону — несколько стрел царапнули его спину и бока, тогда он прыгнул в другую — а там в него уже целился Александр. Княжич спустил тетиву, — стрела устремилась в зверя и вошла в грудь, там, где начиналась шея. Волк жалобно взвыл, лапы его подкосились. Он завалился было вперед, но тут же вскочил снова и, подгоняемый бешенством, одним скачком преодолел расстояние, отделявшее его от дерева, за которым скрывались Александр с Мусудом.

— Берегись! — истощенно крикнул кто-то.

Мусуд схватил Александра за ворот и одним рывком отбросил княжича в сторону, а в следующий миг волк налетел на татарина, ударив лапами в грудь. Мусуд упал, но не дал волку впиться зубами в свое горло — его кинжал пропорол звериную грудину и добрался до сердца. Мусуд спихнул с себя обмякшую волчью тушу и она упала на землю; одно время слышалось жалобное поскуливание и бульканье крови в пасти волка, затем всё стихло.

— Вот действительно — супостат! — перевёл дыхание Мусуд, отёр со лба пот и поднялся на ноги.

Александр приблизился к мертвому волку. Он был огромен — такая зверюга могла без труда задрать быка, не говоря уже о человеке. Крепкие лапы раскиданы на траве в беспорядке, а на загривке шерсть всё еще была вздыблена. Присев рядом с волком, княжич внимательно осмотрел место, куда попала его стрела. Лицо княжича потемнело.

— Такого зверя завалить не так-то просто! — сказал Мусуд, тоже склонившись над трупом.

Александр выпрямился и оглядел охотников, сбежавшихся к ним.

— Мусуд убил волка! Теперь это его трофей.

— Да к чему он мне? — отмахнулся татарин, еще не замечая досады во взгляде Александра.

— Снимешь шкуру с него и будешь похваляться, — ответил княжич, на его щеке задергался мускул. Он кивнул Тохе Бытчовичу: — Лапы волку свяжите да на шест повесьте. Так и понесете. Нужно, чтобы город видел его.

— А куда нести? — спросил Тоха.

— К нему во двор, — Александр указал на Мусуда. — Мусуд, ты сегодня свободен, ступай домой.

Княжич, дав знак своим охранникам следовать за ним, быстро зашагал прочь, туда, где у пруда были привязаны лошади. Мусуд растерянно посмотрел им вслед, еще сжимая в руках кинжал.

Только потом он понял, что же произошло. Александр не смог убить волка — тот, возможно, и умер бы от этой раны, но не так быстро, как от раны, нанесенной Мусудом. Александр, сразивший поганую тварь в чащобе одной стрелой, здесь не сумел повторить того подвига. А ведь тогда он и не целился, стрелял почти вслепую — в зимнюю ночь и дикий холод, а тут — и теплынь, и прицелился он старательно… Это было обиднее всего для самолюбия Александра. Княжич хотел быть первым во всём. Быть победителем.

Вздыхая и почесывая затылок, татарин поплелся рядом с мужиками, которые несли на плечах шест с волчьим трупом. Трофей этот был Мусуду не в радость.

Когда волка, подвязанного к шесту проносили по городским улицам, люди сбегались, чтоб поглядеть на убитого супостата. Ребятня толклась вокруг охотников, норовя притронутся к убитому зверю, мерно покачивавшегося из стороны в сторону.

— Убили-таки негодяя! Поделом ему! — одобрительно говорили горожане.

— Это татарин Мусуд его уложил? Ай, молодец!

— Теперь можно не страшась от детинца отойти!

— Мусуд! Никак князь тебя наградит, а?

Так они пришли к избе, окруженной высоким забором. Мусуд выпрыгнул из седла, распахнул ворота и, загнав злого сторожевого пса в сарай, пропустил охотников. Мужики внесли волка во двор, где осторожно опустили на деревянный настил.

— Тяжёл, гад окаянный! — заметил Тоха Бытчович, потирая плечо.

— Сейчас я вас уважу за услугу, — ответил Мусуд с улыбкой. — Баба кваску вынесет али медовухи, да брашно какого — чтоб насытились вы. Ворота только запру.

Из избы на крыльцо вышла жена его — Миланья, смуглолицая горянка, руки её и передник были испачканы в муке. Увидев мертвого волка, она опешила.

— Жена! Угости-ка немедленно наших гостей! — крикнул ей Мусуд.

Миланья засуетилась: накрыла в избе стол, — поставила горшок с горячей мясной кашей, румяные пироги, только вынутые из раскалённого печного чрева, налила и кваса и медовухи. Охотники сели за стол, стали уплетать за обе щеки, да нахваливать Миланью за хозяйственность:

— Ох, повезло тебе, Мусуд! Ладная у тебя баба! У моей старухи что ни каша — так пойло для скотины, что ни пироги — так угли! Сорочку постирает — одни дыры остаются! Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!…

Постепенно охотники насытились, выпили как следует, и, преисполнившись любовью к щедрому хозяину, стали расспрашивать о службе его у князя Ярослава Всеволодовича. Татарин вначале отвечал неохотно, но вскоре разговорился:

— Конечно, князь Ярослав суров и строг — но как иначе? Ведь понапрасну не серчает — и ежели кого оценит — того и наградит. Тот, кто ему противится и мыслит злое — тот и получит по заслугам, а кто верен ему и благонадёжен — тот и милостью его будет осыпан!

— С простым людом-то он больно крут! — заметил Тоха Бытчович, с хрустом жуя зеленый лучёк.

— А как же? На то и князь, — просто ответствовал Мусуд.

— Говорят, войной он собирается на Михаила Черниговского? Правда ли то?

— Кто его знает! Может — будет, может убудет! Известно мне доподлинно, что князь наш Ярослав сердит на Михаила Черниговского за вольный Новугород. А как тут быть иному? Князь Черниговский поддержал новугородцев в смуте против клана Ярославова.

— Князь наш оскорблений не забывает! — глубокомысленно произнес один из захмелевших охотников. — Думается мне, что не простит он ни Михаила, ни сам Новугород. Еще поставит он свою ногу им всем на горло-то!

— Так-то оно так… — вздохнули мужики согласно.

— Авось нет, — пожал плечами Мусуд. — Ведь примирился же Ярослав с братом Константином, хоть и ходили они войной друг на друга и кровь проливали! Удалось братьям забыть вражду, а ведь князь Черниговский тоже дальняя родня Ярославу!…

Мужики примолкли, размышляя каждый о своём. Мысль о возможной войне с черниговским и новугородским княжествами будоражила Переяславль — но никто не знал, что предпримет князь Ярослав. С каким решением он вернётся из Суздаля?

Когда гости ушли, на дворе уже стоял теплый безветренный вечер.

Мусуд долго стоял у крыльца, поглядывая на небо и вздыхая. Поколебавшись немного, он все же сходил в сарай за ножами для разделки туш — нужно было заняться убитым волком, иначе завтра на жаре мертвый зверь засмердит. Когда он вернулся, то увидел, что на крыльце, прислонившись спиною к столбу, стоит Миланья и пристально разглядывает волка при свете меркнувшего дня.

— Смотри — укусит, — ласково улыбнулся Мусуд. — Видишь, какая у него пасть большая?

Цепной пёс, выпущенный хозяином из сарая, почуяв волчий дух, встал посреди двора и утробно зарычал. Он то делал несколько шагов к мертвому волку, то снова отступал и весь трясся от страха и злобы.

— Бедный Волчёк, — проговорила Миланья с легкой печалью. — Бедный-бедный Волчёк…

— Какой он тебе бедный! Скольких людей загрыз.

— Он загрыз, потому что боялся. Он был совсем один… Зима была долгой и голодной. Холодные дни, бесконечные ночи… Он хотел есть, и думал только о еде. Думал, думал… А когда зима ушла, то он начал есть и есть, и не мог остановиться. Ему всегда было мало. Он боялся, что еда снова кончится, и снова придёт голод.

Мусуд, не в первый раз слышавший такие речи от жены, только покачал головой и, накинув передних из грубого полотна, пропахший конским потом, занялся волчьей тушей. До темноты шкуру нужно содрать и обезжирить.