Эндшпиль (СИ) - Серебряков Дмитрий "Дмитрий Черкасов"
Иль уединилась с Лизой в своей палатке. Сама дриада восприняла потери без особых эмоций. Мне казалось, ее сейчас волновало только состояние Лизы, а вот судьбы остальных ей не так уж и важны. Нет, Иль тоже переживала и тоже расстроилась из-за потерь, но все же не так, как большинство в отряде. Скорее всего, как и я, она смирилась с тем, что многие погибнут при прохождении данжа. В любом случае, она сейчас пыталась успокоить проснувшуюся у Лизы бурю эмоций. В тот момент, когда погибла Алена, у нашего хилера случилась самая настоящая истерика. Мне казалось, после гибели Ли она замкнулась в себе, дабы не думать о трагедии, а сейчас, когда погибла ее самая первая подруга и спутница в этом мире, эмоции переполнили закрытый сосуд и бурным потоком выплеснулись наружу.
В свою очередь, Чжан в своей палатке пытался привести в порядок Саяну. Если в момент гибели Егора и Алены та пыталась силой прорваться через барьер, заодно нанеся самой себе травмы и ушибы, то когда Синар прыгнул в лаву, из нее словно вытащили внутренний стержень. Она обессиленно с застывшим на лице шоком уселась на землю и так и сидела, пока к ней не подошел Чжан. Уж не знаю, что он ей сказал, но в итоге Саяна, вынырнув из апатии и шока, тоже выплеснула эмоции в виде истерики и слез. И я ее отчасти понимал. Ведь она фактически осталась последним драконом из тех, кто отправились с нами.
Впрочем, я полагал, что все эти эмоции не только из-за гибели троих из нашего клана, но и некое выплескивание накопленного ранее. А еще потому, что большая часть наконец осознала простой факт. Нам очень сильно повезет, если хоть кто-нибудь из нас дойдет до финиша. Наверно именно это осознание и понимание того, что скоро кто-то опять погибнет, давили на разум каждого в нашем отряде тяжелым грузом без какой-либо возможности его снять.
По-хорошему, мне бы сейчас быть рядом с Ветой и прижимать ее к себе, но я не мог. Оказалось, что очень тяжело ощущать боль близкого человека и слушать его плач. Слишком тяжело. Я конечно попытался вывести Вету из этого состояния просьбой помочь Эльнаре, но это лишь усугубило ситуацию. Ощущать рядом сразу двух убитых горем девушек — это слишком для моей психики. Так что, оставив обеих в палатке, я вышел как бы узнать, что там с Азриль, но на самом деле просто сбежал.
Азриль. По идее, именно она должна была успокаивать Эльнару, но все не так просто. Если у остальных девушек бушевали эмоции печали с переходом в слезы, то у Азриль все пошло по худшему сценарию. Она наорала на бедную Эльнару, послала всех куда подальше и сердито ринулась куда-то в сторону. Позже я смог ее найти метрах в ста от нашего лагеря. Азриль пыталась пробить туннель через каменную стену с помощью своих кулаков. Просто била со всей дури по скале и плакала. Ей было плевать на разбитые в кровь кулаки и поломанные пальцы. Она их лечила на автомате, при этом продолжая лупить со всей дури. И да. Она за это время умудрилась прилично продвинуться вперед. Полуметровая выемка в скале это более чем явственно доказывала.
Мешать ей я не стал. Каждый по-своему справляется с горем. И у Азриль это хотя бы перешло в злость, а не в уныние. Я же, прогулявшись еще дальше, нашел великолепное место для уединения. Небольшой уступ и река лавы метрах в двадцати ниже. Очередной безумный вид, но при этом дарящий покой моему разуму. На удивление, глухие звуки ударов кулаков Азриль о скалу лишь усиливали данный эффект. Печально усмехнувшись своим собственным мыслям, я зачем-то принялся кидать иногда камни в лаву. Просто захотелось и все.
— Надеюсь, ты не собрался искупаться?
— Слишком холодная, чтобы купаться, — равнодушно ответил я, не оборачиваясь к Ильдару.
— Рад, что хоть у тебя осталось чувство юмора, хотя как по мне, черного, — усмехнувшись, Ильдар присел на соседний со мной камень.
— У тебя научился, — тяжело вздохнул я в ответ.
Продолжать эту тему он не стал. Мы просто молча сидели и смотрели на то, как лава медленно и величественно текла по своему руслу. Только через пару минут Ильдар снова нарушил тишину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Как-то все очень мрачно у нас.
— Что есть, то есть, — пожал я плечами и печально добавил. — Эх. Жаль, Леха с нами не отправился. Хотя… Наверно это и к лучшему. По крайней мере, он жив.
— И чем он тебе смог бы помочь здесь? — удивился Ильдар.
— Не знаю как, но он умеет поднимать настроение, — усмехнулся я в ответ, вспоминая нашего барда. — Возьмет, бывало, гитару, и как сыграет что-нибудь такое душевное. Вот вроде и песня бьет по эмоциям сильнее, но при этом как-то легче на душе становится.
— Песня, говоришь… — задумчиво и многозначительно произнес Ильдар. — А ведь ты может и прав. Это действительно может помочь. — После этих слов он выудил, видимо из своего хранилища, самую настоящую электрогитару. — Я конечно не супер-пупер певец, но тоже кое-что могу.
Перебрав пару аккордов, он начал играть что-то совершенно незнакомое. И хотя пел он по-английски, я все прекрасно понимал. И от этого становилось только хуже. Уж слишком хорошо попадали слова песни прямо в душу. Но как ни странно, с каждым аккордом становилось легче дышать.
Я ранил сам себя, Я чувствовать хочу. Я выбрал боль. Она Реальней прочих чувств. Иглой пронзает плоть Мне жало злой судьбы. Забыться вновь хочу, Но не могу забыть. Ну и что теперь, Любезный мой? Все, кого я знал, Больше не со мной. Грязное моё Княжество, изволь, Забирай. Но знай: Я дам тебе лишь боль…[1]Вот только мне казалось, что эта песня, словно автобиография самого Ильдара. Словно в трансе он что-то вспоминал. И это неудивительно. Ведь в отличие от нас, он уже успел потерять всех, кого знал и любил, всех, кого помнил. Не хотел бы я оказаться на его месте. Но песня помогла и мне. Смешно. Понимание, что у кого-то трагедия похлеще нашей, заставило по-другому взглянуть на вещи. Мы знали, ради чего пошли в данж. Знали, зачем и что нас ждало. А значит, нужно собраться с мыслями и идти дальше. От нас зависели не только наши жизни, но и жизни всех людей, что пока еще жили в этом мире.
— Ты ведь понимаешь, что дальше будет только хуже? — закончив играть и отложив в сторону гитару, спросил Ильдар после небольшой паузы.
— Понимаю, — скупо кивнул я головой.
— По-хорошему, отряду сейчас нужна победа. Причем желательно, без потерь, — задумчиво продолжил он. — Сейчас наш главный враг даже не боссы, а собственные эмоции. С таким настроем, как сейчас, ничего хорошего нас не ждёт.
— Я все это понимаю, но как исправить положение, не знаю. Или может ты знаешь? — с вызовом посмотрел я на него.
— Нет, — отрицательно покачал он головой. — Подобные травмы лечатся только временем. Уж я-то это знаю лучше, чем кто-либо, — печально усмехнулся он. — Вот только времени у нас нет.
— Почему? — удивился я. — Лабиринт с испытаниями мы прошли, так что можем здесь хоть год жить и приходить в себя.
— Не думаю, что нам подарят столько времени, — уклончиво произнес он. — Ты ведь внимательно слушал пояснение Веты?
— Да. И что?
— Тебе не кажется, что на Синара повлиял кто-то из боссов текущего уровня?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Скорее всего, так и есть, — подумав, согласился я. — Но что это меняет? Думаешь, если мы не тронемся в путь, боссы сами заявятся в гости?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Но если он смог проникнуть сюда один раз, то что ему помешает это сделать еще раз?
— Может и так. Но что это меняет? Сейчас отправляться в путь нельзя. Нужно дать хоть немного времени девчонкам. Иначе будет только хуже.
