Не умирай (СИ) - Хайес Роб Дж.
— Бан Пинь полон монахов. Ты билась с монахом? Чаще всего они улыбаются и кланяются, говорят: «Да озарят тебя удачей звезды». Но если их разозлить, они бросаются как злые шершни. И они все обученные. Монахи Бан Пиня — самые мирные элитные солдаты Хоса.
Бан Пинь появился почти внезапно. В один миг на восточном горизонте было чисто, мерцал жар, дорога огибала холм с полями риса, а за ним был город. Чо думала, что ей показалось, чтобы здания появились из ниоткуда. В городе не было порядка, по крайней мере, издалека, высокие здания торчали среди маленьких, и на южной стороне город словно пытался забраться на гору. Дорога изгибалась сильнее, Чо щурилась от солнца и увидела храм и пять больших статуй из камня высоко на горе. С такого расстояния она могла понять лишь, что статуи были монахами в разных позах для мольбы.
— Потрясающе! — выдохнула Чо. Кто-то толкнул ее в спину, и она споткнулась, даже не поняв, что остановилась. Она извинилась и догнала Эйна и Чжихао.
— Сияние растает, когда ты встретишь монахов, — Чжихао был мрачнее обычного. Его плечи были опущены, он хмурился.
Эйн посмотрел на Чжихао.
— Я проходил Бан Пинь по пути в Лунь как пилигрим с отцом. Мне нравились монахи. Они были добрыми.
— Они со всеми добрыми. Почти такие же жуткие, как ты, — Чжихао замедлился и отстал, пошел за ними. Чо заметила, что он не поднимал головы, ладони лежали на рукоятях его мечей-крюков. Она видела такое поведение у людей раньше, он переживал, что его узнают.
— Что случилось с твоим отцом, Эйн? — спросила Чо. Она не знала, почему не спросила раньше о том, где семья мальчика, и будут ли родители его искать.
— Он умер. Он вел меня в Лунь. На середине горы храм, посвященный шинигами. Он умер там, — Чо думала, мальчик будет что-то ощущать из-за смерти отца, но его голос был без эмоций, как и взгляд.
— Того же шинигами, который отправил тебя убить императора?
— Да.
— Почему?
— Я не спрашивал, — мальчик не мог рассказать, но затянул шарф сильнее, несмотря на жару, и стал потирать ткань пальцами.
На краю города стояла деревянная арка над дорогой. Она была выкрашена в зеленый с красными украшениями сверху, и казалось, что она просто отмечает границу города. Три монаха стояли у арки, кланялись и встречали всех, кто вошел в город, или желая уходящим безопасного пути. Каждый монах был в объемной золотой робе с черным узором, их волосы были очень короткими. Чо заметила, что многие путники игнорировали монахов, но это не мешало им желать всем добра. Она не знала, почему Чжихао так плохо к ним относился.
— Да озарят вас удачей звезды, — сказал один из монахов, когда они прошли.
— Иди ты! — сказал Чжихао, Чо поклонилась и повторила благословение монаха. Ее снова подгоняли люди, и она оставила монахов.
Люди шли решительно, явно знали, куда им нужно. Чо и Чжихао не знали, а Эйн замедлился в городе еще сильнее. А потом мальчик замер и посмотрел назад, вперед, повернулся, словно заблудился.
— Я не узнаю эту часть Бан Пиня.
Чжихао застонал.
— Что тут узнавать? Смотри. Улица, еще улица, какие-то здания. Торговцы пытаются продать то, что нам не нужно. Нищие попрошайничают. И всюду монахи. И все делают вид, что счастливы, но они тут, чтобы мы вели себя прилично. Город скрытого просвещения, да? Скорее город навязанного послушания. Зачем мы тут, малец?
— Мы идем к Ву.
— Десятки городов десяти маленьких королевств по пути к Ву. Это Бан Пинь. Почему мы тут?
Эйн смотрел по сторонам.
— Я ищу кое-кого.
— Кого?
— Чен Лу.
— Не слышал о нем.
Чо решила, что пора было брать ситуацию в свои руки, пока Чжихао не оказался лишь отчасти живым.
— Поищем, где остаться. Место с горячей едой и ванной.
— Холодная или горячая еда. Какая разница? — Чжихао хмуро посмотрел на нее. — Все будет на вкус как соленая грязь.
Чо вздохнула.
— Там мы спросим об этом Чене Лу. Я поищу того, кто продает одежду, лучше ипианскую. А ты, Чжихао, сможешь прятаться и дуться от тех, кто может тебя тут найти.
Они нашли гостиницу, Чжихао оплатил комнату на деньги из лагеря Пылающего кулака. Они устроились, и Чо пошла искать рынок. Оставлять Эйна с Изумрудным ветром было тревожно, хотя она не знала, кто из них был в большей опасности. Но немного побыть вдали от них было приятно. Солнце миновало зенит, она брела по улицам, пока не спросила у проходящего монаха, где продают ипианскую одежду. Он был рад помочь, дал ей еще одно благословение, когда она уходила. Одежда была дорогой, а Чо была почти без денег, но она смогла найти подходящие синие хакама и черную хаори, чтобы прикрыть бинты. Она выглядела как ученица, а не мастер, но это было лучше, чем выглядеть как мертвый бандит. Купив одежду, Чо потратила оставшиеся монеты на местные купальни. Она почти жалела других в купальне, когда увидела, как с нее стекает грязь.
Хоть в теплой воде было уютно, что-то было не так. Что-то, что Чо не могла понять. Она была расслаблена, но не ощущала себя радостной. Словно у нее чесалось то, что она не могла почесать. Это беспокоило ее, мучило ее, и, чем больше она пыталась игнорировать это, тем настойчивее становилось чувство. Все раны от бандитов ощущались так, словно открылись. Вскоре стало неприятно лежать в купальне. Вода была горячей, давила, словно пыталась ее утопить. Она с трудом держала голову над водой. Боль в груди горела, и когда Чо опустила взгляд, увидела тонкие струйки крови в воде.
Чо выбралась из купальни и шагнула к одежде и мечам. Мир кружился, пока она одевалась, сначала обмотав грудь бинтами, потом натянув хакама, привязав ножны к поясу, а потом просунув руки в новую хаори, которую она оставила открытой. Было скандально хоть немного открывать повязки, но она три дня шла по Хоса в таком состоянии. Теперь она была хоть немного лучше прикрыта. То ли от жара купальни, то ли от времени года, Чо потела и задыхалась. Она шла к гостинице как в тумане, не замечая удивленные взгляды и две попытки монахов помочь ей. С каждым шагом давление и боль ослабевали, и странный зуд становился не таким настырным. Когда она добралась до гостиницы, ей казалось с тревогой, что что-то было не так.
Она нашла Чжихао одного в общей комнате гостиницы, он сидел за низким столиком на коленях. Он заметил Чо, когда она вошла, но быстро отвел взгляд. Она приблизилась, увидела полную чашку вина перед ним, тарелку с рисом с овощами, которые он гонял по поверхности, а не ел.
Чо опустилась напротив Чжихао и взяла его чашку. Она понюхала, сделала пару глотков. Вкус был гадким, как и ожидалось.
— Прошу, угощайся.
— Где Эйн? — Чо опустила чашку и глубоко вдохнула. Она все еще ощущала зуд, словно насекомые ползали по венам.
Чжихао пожал плечами.
— Он спрашивает вокруг о Чене Лу. Похоже, никто не слышал об этом легендарном герое. Он решил пойти поискать, а я остался тут, — он придвинул чашку и крутил ее, а не пил.
— Ты отпустил его одного? А если он потеряется?
— Если бы, — фыркнул Чжихао. — Ты не ощущаешь? Закрой глаза и скажи, что не ощущаешь, где мальчик.
Чо обычно не слушалась советов бандитов, но Чжихао проявил себя надежным, хоть его мрачное настроение после лагеря не помогало испытывать к нему тепло. Но Чо послушалась, закрыла глаза и задумалась. Она ощутила зуд на коже сильнее, он тянул ее. Она открыла глаза, Чжихао кивал.
— Это как нить, и она все время указывает, где его искать. Я ощутил это в Каиши, когда попытался уйти. Ощущение было таким сильным, что я едва мог стоять. Казалось, мое сердце пожирали черви, — он поежился.
— Чем дальше он, — сказала Чо, — тем нам хуже. Мы привязаны к нему, — до этого зуда она думала, что дело было в чести. Что это была еще одна клятва, которую она могла отбросить, если будет слишком тяжело. Теперь она понимала, что все было сложнее и проще. У них не было выбора: только идти за Эйном, выполнять его приказы, иначе они умрут. Снова.
Изумрудный ветер кивнул.
