Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I

— Ещё, — бессвязно выкрикнул Готрек.

Он поднял бочонок и выбил из него пробку, давая последним каплям эля стечь ему в рот, затем грохнул им об пол, словно гигантской кружкой.

За следующий час исчезли ещё два бочонка, а вместе с ними и боксеновы дружки. Тощий человек с рябым, облезлым крысиным лицом рухнул как подкошенный, падая, он приложился головой о стол, и забрызгал всё вокруг своей кровью. Боксен этого даже не заметил, мутными глазами он смотрел на Готрека.

— Ты-э… чудовище, — пробормотал он.

— Не, я г-гном-мище! — ответил ему Готрек, не отрываясь от кружки.

Он довольно забулькал над своим каламбуром и схватил следующую кружку. Пусто. Он потянулся за бочонком, но и в нём тоже ничего не было.

— Тащи ещё! — проревел он.

Рядом вырос трактирщик.

— Всё, нету больше. Вы, парни, выпили в полтора раза больше, чем целый княжский полк. Пусто у меня.

Феликс облегчённо выдохнул. Кажется, на этот раз обойдётся без драки.

— Что ж, господа, по всей видимости…

Однако прежде чем он успел договорить, пролетевшая через весь зал бочка врезалась в чернявого деревенского парня, который был настолько пьян, что даже не сумел увернуться.

Феликс обернулся и вздохнул. Рядом, слегка покачиваясь, стоял Готрек.

— Чего? — спросил он и пожал плечами. — Не получается напиться, так хоть подерусь.

С этими словами гном оттолкнул Феликса от косо пущенной в того кружки и бросился на Боксена. Раздался грохот ломающейся мебели, кто-то получил бутылкой в лицо.

Феликс поднялся на ноги и покачал головой. Обойдётся без драки? Как же. С пьяным Готреком — это вряд ли…

Джош Рейнольдс

Борода Бертольда

Не пели птицы.

Феликс Ягер остановился, положив ладонь на рукоять меча, его бесцельно блуждающий взгляд мазнул по разрушенному косяку, затем по растрескавшейся стене и зияющим потолочным перекрытиям. В древнем доме было больше дыр, чем в аверландском сыре, и он весь провонял старостью и зверьём. Может быть, дом и стоял на каменном фундаменте, но верхняя его часть была из дерева, которое к этому времени изрядно подгнило. Стены наклонились друг к другу, а крыша оседала вниз с пугающей неумолимостью. Сгнившие потолочные перекрытия воткнулись в пол, словно клыки какого-то давно умершего левиафана. Мохнатая шкурка покрывала каждую поверхность дома, и когда он пробрался внутрь сквозь отверстие в стене, половицы под ногами заскрипели и угрожающе прогнулись, так что Феликсу на какое-то короткое тошнотворное мгновение показалось, будто он идёт по спине огромной дышащей твари.

— Готрек, — прошипел он. А затем громче. — Готрек!

Ответа не последовало, были слышны только звуки медленно разрушающегося здания. Где-то взвизгнула разбухшая древесина. Феликс остановился и посмотрел через плечо. Ещё с того момента, как они вошли в дикие холмы к северу от Вольфенбурга, у него появилось ощущение, будто кто-то идёт по их следам. Срединные горы на протяжении последних столетий изобиловали зверолюдьми: вырождающимися потомками орды Гортора Повелителя зверей, что расплодились в тёмных ущельях и чащобах.

— Альдрих, — сделал ещё одну попытку Феликс. Альдрих Бертольд был единственным наследником могущественной торговой империи вольфенбургских Бертольдов, семьи, с членами которой в последнее время было связано излишне много трагических происшествий: самоубийства, случайные самосожжения, и, по крайней мере, один инцидент с участием каракатицы. Кроме того, Альдрих был номинальным владельцем руин, в которых в данный момент находился Феликс.

Звёздный Чертог, как это некогда называлось, был оставлен столетия назад, во время нашествия вышеупомянутого Повелителя зверей. Бертольды оставили свою прежнюю жизнь сельских дворян позади и перебрались в городской комфорт Вольфенбурга, где и процветали до сей поры. По крайней мере, если верить сплетням и балаганным шутам. Но, хотя он и был заброшен, Звёздный Чертог сохранился, как и его секреты.

Феликс выругался.

— Готрек! — закричал он. — Готрек, где ты!?

Им потребовалось несколько дней, чтобы достичь Чертога, местонахождение которого тщательно скрывалось кланом Бертольдов, и только действительно серьёзная причина могла заставить Альдриха рассказать о нём. Но явно не особо хорошо охраняемый, ибо острый нюх Готрека уловил запах приготавливаемой на огне пищи ещё до того, как они перевалили через крутой холм и Феликс с Альдрихом смогли разглядеть в сгущавшихся сумерках тонкую струйку дыма, поднимавшуюся над полуразрушенным зданием.

Готрек настоял на том, чтобы обойти его кругом. Альдрих вскоре исчез. Так и получилось, что Феликс оказался в незавидном положении, совсем один.

Древесина внезапно скрипнула.

Инстинкты, полученные во время обучения одним из лучших мастеров фехтования в Альтдорфе и после, в сотнях рукопашных схваток, позволили ему почти нежно выставить меч на пути фальчиона с грязным лезвием, который метнулся к его голове. Восприятие мира замедлилось до скорости улитки в первые мгновения неожиданного нападения, но теперь, когда клинки столкнулись и зазвенели, движение, мысль и время вновь возвратились к своей нормальной скорости, и Феликс не остановился на обороне. Вместо этого он расстегнул свой красный зюденландский походный плащ, развернулся и, используя импульс прыгнувшего на него противника, невнятно фыркающего зверолюда, запутал того в складках плаща.

Существо, более козёл, чем человек, и более человек, чем собака, шатаясь, опустился на колени. Края плаща всколыхнулись, открыв широкую волосатую спину. Феликс воткнул Карагул между лопатками зверолюда и с профессиональной жестокостью раскроил тварь, прервав блеющую агонию. Убитый зверолюд явно не был тем, что могло прийтись по вкусу Феликсу. Когда он высвободил меч, то услышал радостный рёв Готрека и отметил, что для некоторых, однако, это было как раз то, что надо.

Чувство облегчения наполнило его, когда ещё один зверолюд в вихре щепок пробил одну из гнилых стен и приземлился окровавленной грудой. Затем ещё один последовал тем же манером, его кабаноподобная пасть была раззявлена в отчаянном визге. Мгновение спустя, издавая кровожадный рёв, показалась низкая, но чрезвычайно широкая фигура.

Готрек Гурниссон воткнул лезвие своего покрытого рунами топора в огромное брюхо свиноподобной твари с такой силой, что от удара существо подбросило вверх, оторвав от земли его ноги, слишком уж напоминающие детские. С треском кости и рвущейся плоти вопящая тварь развалилась на две извивающиеся половины.