Kagami - Карабас и Ко.Т

— Я здесь вообще никаких токов силы не чувствую, — удивленно сообщил он.

Эрмот, прикрыв глаза, попробовал повторить его эксперимент, но уже через пару мгновений пожал плечами и отошел в сторону. Несколько минут мы молчали. Просто стояли и физически ощущали, как враждебное солнце чужого мира медленно выпаривает из нас влагу вместе с жизненными силами.

— Мы здесь помрем от перегрева, — пробормотала Лера и потянулась к сжатой в горсть руке Кевина.

Наемник с невозмутимым видом лузгал семечки, не предложив поделиться.

— Дай-ка! — осенило меня и, опередив девушку, я сцапал у него драгоценные семена.

Закачав в них энергии под завязку, я веером рассыпал семечки по зыбкому камню. Через пару мгновений мы уже находились в тени высоченных подсолнухов-мутантов. Все, особенно Винсент, вздохнули с облегчением. Поддерживать растения было сложно. "Болото", прикидывавшееся невинным стеклом, высасывало магию из корней прямо-таки с вампирской жадностью. Я честно предупредил соратников, что эта лафа ненадолго. Но даже небольшая передышка в тени словно подстегнула всех нас.

— Ася, а тот мой гамак можно сделать прямым? — спросил вдруг Винсент.

— Гамак? — я совершенно не понял, о чем он говорит. Зато понял Дог и подскочил с места.

— Точно! Ася, нужно закрыть поверхность воздушной тюрьмой!

Я с сомнением покосился на сияющие вдалеке доспехи. Здесь все так сложно, что я при всем желании не покрою такого расстояния. Дог проследил за моим взглядом и понимающе кивнул.

— Будем строить острова, — тут же нашел он решение. — Ты покрываешь небольшой квадрат, мы все на него переходим, а я тем временем покрываю следующий. И так пока не дойдем.

Выходить из тени не хотелось смертельно, но засиживаться никто себе не позволил. Уже через минуту мы стояли над неверной гладью. Гладь очень возмутилась, заволновалась и пошла пузырями и мелкими смерчами, но достать нас через силовое поле тюрьмы не смогла. Продвижение шло быстро, хоть и приходилось прикладывать немалые усилия для создания новых щитов. Я уже почти уверился, что мы таким образом сможем подобраться к самой цели, но тут следующая опора, которую как раз строил Дог, словно уперлась в непроходимую стену и ушла вверх под прямым углом. Мальчишка это почувствовал, я тоже, но сделать мы ничего не успели: я уже занес ногу для следующего шага и по инерции продолжал двигаться вперед. Наверное, хорошо, что я растерялся и не левитировал, потому что тогда бы мы не узнали, что "болото" закончилось. Моя нога не утонула в вязком стекле, а коснулась твердой поверхности. Я спрыгнул с собственного щита и сделал остальным знак следовать за мной. Сириус отчаянно зашипел, едва его лапы коснулись черной тверди. Здесь действительно было еще жарче, чем там, откуда мы пришли. Как такое могло быть, я не знал, да и не собирался выяснять. Бесцеремонно сунув руку в карман Кевину, я вытащил очередную порцию семечек, нашел край предательской пучины и снова вырастил нам тень. Делимор задумчиво смотрел на сияющую искру доспехов вдали, но не пытался подойти к ним ближе. Мы преодолели не больше трети расстояния, и неизвестно, какие еще ловушки могли ждать впереди.

Собственно, этим вопросом я и озаботился, едва почувствовал, что ко мне возвращаются силы. А точнее, вопросом стены, в которую уперся силовой щит. Я поднялся и начал очень осторожно, маленькими шажками продвигаться вперед. Полное отсутствие каких-либо ориентиров не позволило заметить место, о которое мы так неудачно споткнулись. У меня все время было ощущение, что я вот-вот врежусь лбом во что-то твердое. К тому же я продолжал поддерживать подсолнухи, а проклятое "болото" радостно принялось тянуть из меня энергию втрое быстрее, как только я вылез из тени. Соратники настороженно следили за мной. Шаг, второй, третий — никакого сопротивления я не чувствовал. Ноги тоже не проваливались и не спотыкались на ровном месте. Но чем дальше я продвигался, тем сильнее становилось ощущение приближающейся опасности. Уже через пять-шесть шагов я покрылся испариной, но на этот раз не от жары. Это был липкий холодный пот ужаса, охватывающего меня все сильнее. Хотелось заорать в голос и броситься бежать, но было стыдно перед остальными. В глазах начало темнеть. Я подумал, что это от жары, от слепящего солнца, от напряжения, но мрак все сгущался, он становился почти осязаемым. А может, это я терял силы. И было во всем этом что-то до боли знакомое. Казалось, это уже происходило, я это уже видел, уже чувствовал. А что я чувствовал? Разве я мог чувствовать вообще что-то, кроме ужаса, который все сильней сжимал сердце? Солнце исчезло, жара исчезла, движение прекратилось, и не было больше ни времени, ни расстояния, ни друзей позади, ни вожделенного приза на горизонте, никого, ничего. Мрак. Бесконечный. Первородный. Страх. Всепоглощающий. Беспросветный. Нет выхода. Нет спасения. Никто не поможет. Да и голоса, чтобы позвать на помощь, нет. Я так и останусь навсегда в сетях этой вечности. Этернидад!

Что-то с силой ударило меня в спину, заставило пролететь вперед, если только в этом мраке было такое понятие, больно шмякнуло всем телом о какую-то твердую поверхность, проволокло по раскаленной жаровне, сжигая одежду, сдирая кожу с лица и рук. А потом вспыхнул невыносимо яркий свет, и меня обдало ледяным душем. Я задохнулся, ослеп, оглох. Но я закричал. А закричав, осознал, что еще жив.

Медленно, очень медленно я открыл глаза и встретился глазами с Винсом. Упырь не был бледен — он был бел. Всегда считал, что сравнение кожи со снегом — это гипербола. Это я просто с вампирами близко знаком не был. С очень испуганными вампирами. И перегревшимися. Мне его даже жалко стало. Прямо кровушки своей драгоценной предложить испить захотелось. А этот гад вместо спасибо вдруг с размаху заехал мне по лицу. И без того обгоревшую кожу опалило болью. А в следующий миг я пришел в себя окончательно и обнаружил себя в куче быстро тающего льда. Вокруг с очень озабоченными лицами толпились соратники. Где-то далеко позади виднелись быстро увядающие подсолнухи. Я все же повернулся и посмотрел на доспехи. Они оказались намного ближе. С наслаждением запустив руку в обтекающие водой осколки, я загреб целую жменю и отправил ее в рот. Потом сделал приглашающий жест остальным. Уговаривать никого не пришлось. Еще не в силах говорить, я с благодарностью посмотрел на Леринею и заслужил в ответ смущенную, но счастливую улыбку. Все же она милая девочка… Если бы не Винсент…

— Что случилось? — смог я наконец поинтересоваться, когда спазм в горле немного отпустил.

— Что-что… — пробурчал Винс и резко добавил: — Все то же!