Сергей Кусков - В тени пророчества

Точнее, племя как таковое не погибнет, но это будут уже не люди. Это будет племя, состоящее из НЕЛЮДЕЙ.

Выход. Он должен быть! Да, от него ждут, что он начнет и возглавит восстание. Но он не может. Правда, не может.

А ведь как хорошо, что весь их род пошел против совета! Это потому, что старый Ной с детства рассказывал им, как надо жить, чтобы не перечить воле Великого Ешвы. Как в мире зверей оставаться человеком, любимым Его созданием.

Учитель! Он может помочь! Подсказать, что делать! Надавить на совет, в конце концов!

— Ной. Он мудр. Он вступится за законы Великого Духа, не даст случится непоправимому!

— Не больно-то они его слушаются…

— Но боятся! Он все равно авторитет, как бы его ни не любили. Я поехал!

— Я с тобой! — Давид вскочил, намереваясь догнать непоседливого шамана, но тот стрелой выскочил из шатра и побежал к коновязи.

— Один я доскачу быстрее!

Следом за первым антрацитово-черным мерином во двор въехал второй, затем «Газель» и еще какая-то небольшая очень древняя побитая иномарка, из которой вышло несколько человек. Тоже все в бронежилетах и масках, с автоматами за плечами. Да у них что тут, армия своя, что ли?

Я первым делом бросился к своей ведьмочке. Да, как-то так незаметно она вдруг стала «своей». Но даже не в противовес «чужим» ведьмам. Вон, их целых три штуки асфальт облизывает. Нет, она стала своей, без кавычек, в более личном смысле. Какая-то связь между нами установилась, на подсознательном уровне. А вот что это за связь… Ладно, думать об этом позже будем, сейчас некогда. Тут живыми бы остаться…

Рядом со мной присел высокий худощавый светловолосый парень лет тридцати с орлиным профилем, вылезший из второго мерина. На землю рядом положил небольшой черный чемоданчик.

— Как она?

— Не знаю. Думаю, потеряла много крови. Еще обессилила. Она очень сильное заклятие долго держала.

Парень кивнул, затем опытным движением аккуратно разорвал блузку на ее плече и стал колдовать над раной, и в прямом, и в переносном значении слова. При виде разворошенного человеческого мяса мне снова заплохело, но усилием воли заставил себя смотреть, откинувшись назад, прислоняясь к стене.

— Вы доктор?

— Типа того. Сам как? Вон, в крови весь?

Я оглядел себя. Ну, не так чтобы очень сильно, но футболка была перепачкана Настиной кровью

— Эт не моя. Эт ее. Я в норме.

— Эт хорошо. — Вскользь заметил доктор, доставая из чемоданчика бинты, вату, инструменты, беззвучно шепча какие-то заговоры. Делал он все настолько быстро, что я не успевал понять, что происходит.

— Ого-го! Песец девчонка! Вот это регенерация! — он удивленно покачал головой.

— Чего?

— Я говорю, восстанавливаемость у нее — дай бог каждому! Штоб я так жил! — он усмехнулся. — Если ее не трогать, не теребить, завтра к вечеру бегать будет! А ну, держи ее. Да крепко, всем телом!

Я навалился на нее, особенно на руки и ноги, пока парень дезинфицировал (наверное, я не медик) рану. Благодаря колдовству, та уже порозовела и не кровоточила. Настя выгнулась дугой и застонала. Ого, силища! Да она и без колдовства, голыми руками меня в бараний рог скрутит! Потом процедура повторилась, но реакция была уже слабее.

— Все, отпускай. Теперь руку подержи, чтоб не дернула.

Я сделал требуемое, и парень начал вводить ей в вену какие-то препараты из ампул в чемоданчике.

Рядом с нами присел еще один тип, тоже из их машины. Но этот был в маске. Посмотрел за манипуляциями доктора, поставил рядом свой калаш.

— Колян, долго еще? Надо ехать, блин, они тут все обложили.

Доктор недовольно поворчал, потом громко ответил

— Делаю быстро, как могу. Если надо, можете ехать без нее.

— Не, без нее не надо… — покачал головой второй. — Николаич сказал ее забрать.

— Тогда ждите.

Тут я обратил внимание на одну деталь и спросил у врача

— А почему все в масках, а вы без? Не боитесь, что спасовцы узнают?

Тот, не отвлекаясь от пациентки, коротко и лаконично ответил:

— А мне по боку! Я доктор! — потом на секунду задумался и добавил. — Да они и так меня знают.

— Мразь! — прошипел брюнет, лежащий ближе всех. Один из автоматчиков тут же заехал ему носком сапога по ребрам. Тот взвыл сквозь стиснутые зубы.

— Слышь, Колян, а давай ему ногу отрежем? — подал интересную мысль присевший.

— Ага. Сейчас, перевязку доделаю. — На полном серьезе ответил врач. А ребята пошутить не дураки! А если что, то и правда отрежут, с них станется! Вот и думай, где шутка начинается, а где заканчивается!.

— А вы как здесь оказались? — спросил я у второго. — Да так вовремя? Я уж помирать собрался. Еще секунда и все, кранты!

— За ними ехали. Они куда-то сорвались, а мы следом. Броню, правда, в переулке оставили, чтоб эти козлы хату не спалили. И когда они за вами кинулись, мы, эдак, потихоньку, не спеша, за ними. Вот и вся хитрость. — Второй, как я его про себя окрестил, усмехнулся.

— Там — я указал рукой на здание — еще трое должны лежать.

— Лежат, куда они денутся! — парень вновь усмехнулся. — Еще долго лежать будут!

— А кто на площади был?

— В душе не знаю! А чем меньше знаю — крепче сплю. — Серьезно ответил присевший. — У каждого своя работа! У Коляна своя, у оперов своя, у нас, танкистов, своя.

— Танкистов? — не понял я. Наверное у меня было очень изумленное лицо. Вокруг раздался хохот.

— Ага! — Весело кивнул второй.

— Почему танкисты? — Смех окружающих бойцов был не злой, поэтому я тоже улыбнулся.

— А мы на танке ездим!

— По городу?

— Ага. И по городу. И по бабам! — Снова взрыв хохота. — По чему скажут, по тому и ездим.

Тут доктор сжалился надо мной и повернул орлиный профиль:

— Да издевается он. Вон, видишь, — кивнул на «Мерседес», — броневик. Ну, а мы, значит, танкисты.

Двор вновь огласило веселое ржание, неожиданно прерванное возгласом:

— Эй, а этого я знаю! Он по ориентировке проходил! — один из бойцов темных ногой пнул лежащего, спасовца, мужчину лет тридцати — тридцати пяти с довольно неприятными чертами лица. Но на мечах он боец знатный, память услужливо подсказала вчерашние моменты, где я по его вине был в миллиметрах от славной гибели. Главный тут же подошел.

— А ну встать, падла! — и со всей силы врезал сапогом в живот. Охотник с перекошенным лицом попытался приподняться, но получил еще один удар, на сей раз по лицу.

— Руки за голову, падаль! Ноги согнуть! На колени!

Тот медленно поднялся, держа руки сцепленными на затылке. С его опухшей разбитой губы текла тонкая красная струйка.