Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
— Лучше, думает Снорри — ответил Снорри, причмокнув губами. — «Винтерс» был почти так же хорош, как «Багмановское-лучшее». У Снорри слюнки во рту при одной мысли о нём.
— Неудивительно, что старый Родор пожелал, чтобы его запечатали в бочку с сим напитком, — сказал Шталь, качая головой. — Ты бы видел его поминки, мой друг. Это было славное дело. Славное! — последнее было сказано таким рёвом, что над деревьями вспорхнули испуганные птицы.
— Тихо ты, здоровый олух! — шикнул Ангмар, развернувшись.
— Это так-то ты разговариваешь со своим верховным магистром? — разбушевался Шталь.
— Когда этот верховный магистр — ты? Да!
— Шумный, — сказал Снорри.
Шталь кивнул.
— И вредный. Думаю, он мог бы хоть немного оказать мне уважения, учитывая мой августейший статус. — Шталь стал главой крошечного ордена после питейного соревнования, затянувшегося на сорок восемь часов. Будучи последним из старших офицеров, кто твёрдо (ну или не очень) стоял на ногах в конце поединка, он уселся на место Родора.
Именно во время того же соревнования тело Родора было торжественно заправлено в бочку «Винтерса XVI», в ритуале, которым руководил сам старый мастер-пивовар. В годовщину смерти, каждый рыцарь ордена должен был церемониально испить из бочки, в которой упокоился Каспиан Родор. Ни один из живущих людей не пробовал подобной фильтровки, она предназначалась лишь для гномьих королей и героев. Ходило множество историй, как Родор заслужил такую честь, и вряд ли кто-либо мог с уверенностью сказать, какие из них были правдой, кроме Олгепа Винтерса, а он был мёртв.
К сожалению, когда пивоварня была захвачена зеленокожими, бочка-гроб также попала в их лапы. Правда, известный своей неорганизованностью орден не знал об этом, пока свежеобритый и окрещённый Груди Полуруким сын старого пивовара не прибыл в тот самый день, когда его отец должен был сопровождать бочку в капитул ордена в Аверхайме и не рассказал им эту печальную историю.
Тотчас, верховный магистр ордена и его избранные стражи чести (по крайней мере, те из них, кто ещё мог стоять на ногах) отправились в путь, чтобы вернуть тело и пиво обратно, хотя и не обязательно именно в таком порядке. И если они смогут помочь Груди Полурукому освободить пивоварню своего отца из лап новых владельцев, тем лучше.
— Может, вы оба успокоитесь? — сказал, глядя на них, Ангмар. — Я не горю желанием прорываться через орков, если в том нет особой необходимости.
— Снорри кажется, что, возможно, он не очень хорошо понимает о том, что значит быть рыцарем, — сказал Снорри, нахмурившись. Шталь вновь громогласно расхохотался.
— Конечно, не мой тип рыцаря, о нет! — он запрокинул голову и запел непристойную песню. Один за другим остальные рыцари присоединились к нему, как и Снорри, который пел больше с чувством, чем в такт. Ангмар и Груди переглянулись. Молодой рыцарь пожал плечами. Он был помощником Родора, прежде чем череп предыдущего главы ордена превратила в кашу дубина тролля, и в той же роли продолжал служить и Шталю. Он хорошо знал причуды и странности своего командира.
Груди же путешествовал со Снорри Носокусом всего несколько недель. Старший истребитель присоединился к нему, когда Груди спускался по Старому Гномьему Тракту, направляясь в Аверхайм, ещё гладкоголовый после принесения клятвы Истребителя в храме Гримнира. До сих пор, несмотря на относительно дурную славу Снорри, молодой гном не был впечатлён.
— Это не повод для пения, — сказал Груди, глядя на трупы. — Если только это не панихида, — тут же поправился он.
— Ты ещё более кислый, чем старый друг Снорри — Готрек, — сказал Снорри. — Однажды он так сильно нахмурился, что его глаз выскочил.
— Что?
Снорри изобразил, как его глаз вылетает из глазницы, и его редкие зубы сверкнули в улыбке.
— Снорри видел, как это происходит.
— Я читал одну из брошюр герра Ягера, — заговорил Даль. Красивый рыцарь отвлечённо пригладил усы. — Я думал, что Гурниссон потерял глаз в схватке с волчьими всадниками.
— Феликс Ягер хороший — был хорошим — человек. Хороший боец. Но плохой поэт, — сказал Снорри, качая головой. — Конечно, Готрек вставил его обратно после того случая. Так что он мог потерять его позже ещё раз… — он бросил взгляд на Груди. — Хм, Груди Полурукий всё ещё кислый.
— По-твоему, у меня для этого нет повода? — прорычал Груди, его клочковатая борода встопорщилась от гнева. Он поднял крюк к небесам. — Гроби забрали мою руку, мой дом и мою честь! Ты не можешь серьёзно принять свои обеты, ржавый череп, а я — могу!
Теперь ощетинился уже Снорри. Он покосился на другого истребителя и положил руки на оружия.
— Снорри воспринимает свои обеты очень серьёзно, бородачёнок, — тихо сказал он и его глаза потемнели от давних воспоминаний. Груди неожиданно вспомнил другие истории о Снорри Носокусе. Не о его подвигах, а о его позоре. О том, что Снорри был так решительно настроен искупить свой позор, что взял три гвоздя из храма Гримнира и вбил их в свой череп, чтобы навсегда удержать воспоминания о нём, и прежде всего в собственном разуме. Требовалось определённое безумие, чтобы гном просто остриг свою бороду, Снорри же пошёл ещё дальше — и продырявил собственную голову.
— Я никогда и не говорил обратного, — ответил Груди, неожиданно почувствовав, что рыцари собрались вокруг них. Он поднял руку в успокаивающем жесте и отступил. Снорри мгновенно расслабился, улыбка вернулась на лицо, а плечи опустились.
— О. Ну раз так, то Снорри думает, что нам стоит идти дальше.
Склон становился круче с каждым шагом, и заросли низкорослых деревьев становились гуще. Они столь близко прижимались друг к другу, что солнечному свету приходилось выдерживать отчаянную схватку, чтобы протиснуться сквозь переплетённые ветви. Рыцарям, одетым в тяжёлые доспехи, приходилось труднее всего. Даже Драль, облачённый в лёгкую кольчугу, слегка запыхался. Орден, подобно всем воинам их рода, обычно отправлялся в битву на лошадях. Аверланд славился своими конями, и у рыцарей Чёрного Медведя была возможность выбирать среди лучших. К сожалению, горы — не место для лошадей.
Так что рыцари были вынуждены отказаться от своих, гномьей ковки, лат и заменить их на менее изысканные кирасы и шлемы, выкованные лучшими кузнецами-людьми Аверхайма. Тем не менее, это по-прежнему была достаточно серьёзная нагрузка, даже для сильного человека. В противоположность людям, гномы шли в одних рваных штанах и куртках, как истинные истребители. Броня лишь помешала бы достижению их цели: гибели.
Цели, к которой Груди, казалось, стремился даже излишне горячо. Снорри посмотрел на младшего истребителя и ощутил смутное чувство досады на совершенно самоубийственное рвение другого гнома, выразившееся в том, как тот решительно пёр вперёд. Груди вело желание обрести вполне конкретную гибель, и пока они всё ближе подходили к своей конечной цели, его шаг убыстрялся, а глаза становились всё безумнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});