Алекс Извозчиков - Хуторянин (Лишний 1) (СИ)

Когда он подскочил к длинному неуклюжему фургону тот тяжело проваливаясь колёсами и едва вписавшись в радиус разворота медленно выворачивал на съезд по которому караван спустился к реке.

— Что с дитенышем?

— Утром, пока тебя не было, не уследила я. Думала за тобой егоза увязалась, потом уж её на дороге к городу увидела…

— Займись бабами, да проследи чтоб большие котлы отмыли перед готовкой…

За длинную дорогу испытанный ужас хоть и не рассеялся, но острота впечатления все же сгладилась и когда Алекс подошел к телеге безучастно сидевшая девчонка хоть и сжалась ожидая удара, но все же послушно подошла тяжело загребая песок негнущимися ногами. Алекс мягко шагнул ей навстречу и осторожно обнимая за плечи, притянул к себе слегка упирающегося ребёнка. Какое-то время они так и стояли не шевелясь. Неожиданно даже для себя мужчина ткнулся носом в макушку высокой девчонке и тяжело выдохнул в грязнущие короткие волосы. Словно в ответ обмякли хрупкие плечи и дитёныша затрясло. Прорывая плотину страха и недоверия по измазюканным щекам оставляя широкие мокрые дорожки, наконец-то, потекли медленные крупные слёзы. Дальше все двинулось и покатилось само собой. Неостановимо и совершенно естественно. Наскоро стряхнув с себя пропыленное и пропитавшееся пóтом дорожное шмотьё, Алекс занес Милку в прогревшуюся к вечеру реку на руках, как маленького ребенка. Потом, долго сидел в небольшом бочажке под нависшим над водой раскидистым деревом с длинными гибкими ветками. Теплая, чуть мутноватая вода доходила ему до пояса и устроив девчонку на коленях Алекс сначала осторожно смывал грязь и пот с заплаканной мордашки, промывал начавшую уже густеть шевелюру, затем старательно намыливал голую девчонку густым желеобразным мыльным травяным эликсиром из неизвестно кем подсунутого глиняного жбанчика, в конце, буквально, сдирая с нее недельную грязь. Он сосредоточенно и тщательно оттирал измученного ребенка словно пытался уничтожить саму память о недельном рабстве и хотя хрупкое тельце послушно поворачивающееся под тяжелыми ладонями уже обрело так влекущие мужчин выпуклости и изгибы далеко не детских форм и размеров, ничего кроме жалости не испытывал. Ещё росло чувство вины да от бешенства потряхивало уже не на шутку… Джилю и Зиггеру крупно повезло вовремя отдалиться на день пути, сейчас Чужак просто наплевал бы на любые далеко идущие планы… Впрочем, «никто не забыт и ничто не забыто», ни прощения, ни долгой жизни он им не обещал.

А Милка просто млела и таяла, даже негромко попискивая, когда изрядно огрубевшие пальцы нечаянно причиняли боль, она испытывала непонятное ей самой, но смутно знакомое давно забытое удовольствие.

…Организация ночной стоянки большого каравана это сплошные нервы и хлопоты. Гретта едва успев наспех ополоснуться отцепила от козел пожилых баб-возниц. Самую бестолковую, выдав ценные руководящие указания, направляющим пендалем отправила освобождать верховых, остальным объяснила где взять большие котлы и что с ними делать.

Последний час длинного пути караван едва тащился потому и выгуливать лошадей не требовалось. Едва выбравшись из седел рабыни торопливо ослабляли подпруги и гнали коняшек на водопой. Ну или почти сразу. Целый день не покидать седла тяжко даже для привычных ко всему крестьянских задниц. Опять же потребности. Во избежание сложностей караванных рабов кормили-поили раз в сутки, вечером и не особо сытно, но грязно-вонючие случайности все же случались.

Сбагрив на опытных баб неотложную и долгую возню с лошадьми, Гретта откинула тяжелый полотняный полог и заглянула к «пассажирам». Из рындвана пахнуло ядреной, хорошо выдержанной застарелой вонью. Крепкую неуклюжую повозку придумали оптовые работорговцы в Марривии, специально для перевозки больших партий живого товара. В дороге его не отцепляли и не выгуливали. Слишком долго и опасно. Рабы обходились длинным узким деревянным корытом в которое вечером заливали жидкую кашу, а утром, перед выездом, воду и полами из стоящих на ребре досок с широкими промежутками между ними. На руках за спиной и на ногах при погрузке наглухо заклепывали короткие кожаные кандалы соединенные поперечной привязью конец которой сквозь специальную щель в борту вязался к общему наружному брусу. Раб мог дотянуться ртом до содержимого корыта, да изредка менять позу перекатываясь с колен на задницу.

Не опуская полог отвязала первую рабыню. Молодая девка шатаясь выползла из темноты и без сил повалилась на загаженный песок. Хуторянка несильно толкнула ее ногой под ребра и когда та послушно перекатилась на живот нетерпеливо ухватилась за кандалы. Так и есть, Зиггер, «заботясь» о караванной пристяжи, вместо глухих использовал кандалы с пряжками.

Повозившись пару минут Гретта освободила девку и пинками заставила ее содрать одежду. Попыталась осмотреть грязное заморенное существо, но поняв, что бесполезно, отвязалась на время. Она уже возилась со следующей привязью, когда по ушам резанул звонкий смех. Обернулась и просто обалдела. Хозяин шел по мелководью перекинув ее дочь через плечо. А эта… паршивка хохотала во весь голос и крутилась словно ей углей за шиворот насыпали.

«Ну…!!! Где б его еще взять тот самый шиворот… поганка!»

Не сумев сбежать, девчонка изо всех сил заколотила кулачками по спине. Тут же схлопотала по голой заднице, но не угомонившись вновь попыталась сползти вниз отчаянно болтая ногами.

Отчаянно мотая головой Гретта попыталась избавиться от наваждения. Получилось, не получилось, но к фургону, в котором она сразу после захвата каравана из тщательно выбитых и вычищенных шкур соорудила удобные лежанки, все же поспела первая. Там и приняла нахалку в огромный кусок полотна. Куда и зачем купец вез целую штуку льняной материи ремесленной выделки непонятно, но банная простынь из неё получилась. Пока женщина обустраивала дочь, Алекс успел сходить за сумкой куда Гретта старательно собрала все снадобья и эликсиры. Когда раскрашенная с ног до головы пахучей заживляющей мазью и закутанная словно кукла, Мила неожиданно быстро уснула не дожидаясь ужина, Гретта неожиданно для себя обнаружила что нагло пялится на почти голого Хозяина. Странно, но она впервые поняла насколько тот большой. Привыкла сравнивать мужиков с обросшей жиром неподъемной тушей старшего брата.

От полного и окончательного позора её совершенно случайно удержала толстомясая троица тащившая к рындвану только что отмытые огромные котлы. Виновато улыбнувшись Хозяину Гретта осторожно, стараясь не разбудить, пригладила волосы дочери и пошла к новоявленным поварихам энергично тыкая рукой в сторону небольшой купы похожих на кусты раскидистых деревьев с длинными гибкими ветками.