Юлия Григорьева - Провидица

Гален усмехнулся, он предполагал, кого они ждут, и это вполне устраивало князя. Он проследил взглядом за худым нескладным Марфалем, отметил, что светлая шевелюра его поредела за те года, что они не виделись. Да и на лице, лишенном выразительности черт, года оставили легкую паутинку морщин вокруг серых глаз. Рамбальд Марфаль был старше Сеймунда и Галена на несколько лет. Наверное, потому оказался умней и быстрей Корвеля удалился от королевского двора, предпочтя жизнь добропорядочного ласса.

Корвель прошел к столу и сел так, чтобы иметь возможность быстро подняться и выхватить оружие. Марфаль же оставался совершенно спокойным. Он охотно отвечал на вопросы о делах в своем уделе, о жизни в замке Марфаль, о жене и детях, но упорно избегал пока разговора о происходящих в Валимаре событиях. И на вопрос князя о том, в чью сторону сайер склоняется, ответил лишь прежней легкой улыбкой.

Наконец дверь хлопнула и послышались приближающиеся шаги. В комнату вошел Сеймунд, сразу остановивший взгляд сузившихся глаз на Корвеле, но Марфаль, поднявший руки, и поспешивший навстречу королю, вынудил венценосца сесть за стол. Сеймунд обернулся, чуть округлил глаза, рассматривая братьев Альвран, прожигавших его ненавидящими взглядами, и произнес:

— Надо было резать их под корень.

На этом интерес государя к своим вассалам иссяк, и он посмотрел на сайера.

— За каким Нечистым, Рамбальд?

Марфаль сложил руки на столе и, обведя взглядом противников, начал свою речь:

— Мой господин, князь, я призвал вас сюда, не объясняя, что вы встретите друг друга, не просто так. Милостью Святых, я хочу избежать ненужного кровопролития. Закон Валимара, писанный нашими с вами предками, был нарушен не только сайером Корвелем, но и нашим королем, Сеймундом Тарвалем. Я призываю вас, потомки славных княжеских родов, основавших наше королевство, одуматься и примириться. — Король и князь молча слушали его, не сводя мрачноватых взглядов. — Гален, ты разумен и честен. Я предлагаю тебе распустить свою рать и покаяться перед Его Величеством. Мой господин, я прошу вас не наказывать тех, кто встал под знамена князя. Верните ему Удел Корвель, простите принародно, и пусть в Валимаре опять наступит мир.

Он замолчал и выжидающе посмотрел сначала на одного противника, затем на второго, и уста сайера тронула благостная улыбка. Корвель откинулся на спинку и, не скрывая насмешки, спросил Марфаля:

— Рамбальд, не испытать ли тебе себя на поприще служителя Святых?

— Да уж, — хмыкнул Сеймунд. — Впрочем, с твоими увлечениями, Марфаль, дорога к Святым Защитникам тебе заказана. Да-да, знаю я про твоего любовника, но не мне тебя судить, — тут же махнул рукой король, глядя, как краснеет сайер. — Нечистый ко всем найдет дорогу. Я, например, люблю женщин, особенно, когда их много. Ты любишь своего воспитанника… А кого любит Корвель? — хитрый взгляд венценосца устремился на князя. — А Гален у нас любит птиц, особенно… воробьев.

Король осклабился, ловя короткую вспышку во взгляде Корвеля. И хоть через мгновение лицо князя было вновь похоже на непроницаемую маску, но Сеймунд успел увидеть то, что хотел.

— Святители защищают каждую тварь, почему бы и мне не любить их, — сухо спросил Гален. — Воробьев, муравьев и прочую живность.

Венценосец покивал и решительно хлопнул ладонью по столу.

— Хорошо, — произнес он, — мне нравится то, что ты предложил, Марфаль. Я даже могу поклясться, что не трону ни одного ублюдка, кто присоединился к Корвелю. Верну ему удел и дворянское звание. Пусть покается на главной площади Фасгерда, выдержит пятьдесят ударов плетьми и поклянется в вечной преданности. Мне хватит и одной жизни. Всего одна жизнь, Гален, и я прощу тебя и твоих прихвостней.

Князь взглянул на него исподлобья, уже понимая, кого сейчас назовет Сеймунд.

— И чья же жизнь так нужна королю, что он готов простить мятежников? — спросил Корвель, не спуская с короля взгляда.

— Мелочь, сущий пустяк, — отмахнулся венценосец. — Маленькая птаха, всего лишь птичка. Воробьем больше, воробьем меньше.

Марфаль переводил непонимающий взгляд с короля на князя и обратно. Он потер переносицу и тряхнул головой.

— Какой воробей, к Нечистому? — вопросил он. — Всего лишь птица?

— О, нет, Рамбальд, это непростая птичка. Этот воробышек один, второго такого нет, не так ли Гален?

— Не пойму, о чем ты толкуешь, — Корвель скрестил руки на груди, сдерживая себя от желания немедленно вцепиться королю в глотку.

Нет, он не собирался принимать предложение Марфаля, лишенное логики и смысла, как не хотел упускать Сеймунда, но князь надеялся услышать, где держат Кати прежде, чем хрустнут ломаемые его руками королевские позвонки.

— Тогда и смерть маленькой дряни не обеспокоит тебя, — удовлетворенно кивнул Сеймунд.

— Беготня лишила тебя разума? — усмехнулся Корвель. — Какая дрянь? О ком ты?

— Гален-Гален, как же коротка твоя память, — король сокрушенно покачал головой. — Конечно, о девке Альвран, о ком же еще. О твоем Воробышке.

За спиной высокородных лассов послышался возглас, и король бросил насмешливый взгляд на братьев Альвран. Князь остался холоден и равнодушен.

— С чего ты взял, что лаисса имеет для меня ценность? — спросил он. — Тебе нужна ее жизнь? Забирай. Мне все равно.

— Совсем нет ценности? — изломил бровь венценосец.

— Девчонка была полезна мне, спорить не буду, — пожал плечами Корвель. — Но я и без нее прекрасно справляюсь. Есть Катиль Альвран, нет Катиль Альвран, разница невелика.

За открытой дверью тихо скрипнули половицы. Князь отметил, что там стоят ратники короля, ожидаемо. Он переключил свое внимание на венценосца, продолжая удерживать маску равнодушия и перестав обращать внимание на сторонние звуки.

— Стало быть, шпионы лгут, и ты вовсе не пылаешь к ней страстью? — «расстроился» Сеймунд. — Ну, ладно, тогда сегодня же отдам ее Фольгу. Бедняга извелся, глаз с нее не сводит. Пусть забирает, мне она тоже не нужна. Хотя… Нет, Фольгу не отдам, отдам ратникам, пусть развлекутся. А может, и я первым сниму пробу. Решено. Слишком долго лаисса хранила свой цветок, этой же ночью я сорву его, а после отдам шлюху ратникам. Пускай забавляются…

— Ублюдок! — первым не выдержал Десмунд.

Он сорвался с места, выхватывая меч.

— Дес! — Рагнард ухватил брата за руку, удерживая его. — Он испытывает нас!

— Гален! — Марфаль уже стояла на ногах. — Уйми своих людей, или я призову своих. Кровь короля не прольется, пока я рядом.

Корвель перевел тяжелый взгляд с ухмыляющегося венценосца на сайера.

— Сеймунд задел родственные чувства моих лассов, — ответил он. — Сначала убил отца и брата, теперь грозится обесчестить сестру. Не ты ли, благочестивый Рамбальд, должен сейчас ужасаться словам короля?