Олег Яковлев - Мартлет и Змей

Первого из бегущих он с ходу проткнул мечом и сбросил вниз, перекинув через перила. Второй замахнулся на него ножом, но получил скользящий удар по незащищенной груди. Мужчина охнул и осел на пол, а из-за его спины уже лезли следующие. Они бросались вперед молча и столь же молча умирали, издавая скупые стоны, – это была самая настоящая одержимость, в душе каждого из этих людей свил себе гнездо Черный Лебедь, и теперь он швырял своих слуг на убой. Капитан принялся наносить резкие рубящие удары, пытаясь удержать врагов на расстоянии, но его напора хватило ненадолго. Взятый темп оказался слишком изматывающим – нанеся нападавшим несколько незначительных увечий, Кейлем выдохся и отступил на шаг по направлению к лесенке. Вскоре его вынудили отступать дальше. Один из противников сражался мечом, причем достаточно профессионально, чтобы суметь парировать один за другим три удара теальского капитана. Четвертым Джон Кейлем проткнул мерзавца насквозь, но и сам получил первую рану – с кисти правой руки на пол закапала кровь. Еще один шаг назад. Еще. Тут он вновь пропустил удар – кто-то из наседавших на него врагов – вроде бы даже женщина – ткнул ему в живот крестьянскими вилами. К счастью, выпад был не слишком точным и лишь оцарапал кольчугу. И все же Кейлем вновь был вынужден отшатнуться назад. Все. Дальше отступать было уже некуда – за спиной были стена, лесенка и люк, в котором исчез Танкред. Капитан начал проводить последнюю серию яростных ударов, уже зная, что силы вот-вот оставят его и вскоре он начнет ошибаться. Еще один из нападавших упал с рассеченным, прямо поперек искаженной яростью гримасы, лицом…

Тишину схватки (до сих пор лишь лязг оружия и тяжелое дыхание нападавших свидетельствовали об имевшем место бое) неожиданно разорвал полный злобы и ярости птичий крик. Одержимые тут же остановились, замешкались и, словно потеряв направление, бросились кто куда. Большинство ринулись вниз по лестнице, нескольких свои же столкнули через перила – те упали вниз и разбились, один безумец так и вовсе, выбив головой ставни, выбросился из окна на площадь. Через пару минут в часовой башне уже никого не осталось, кроме нескольких жалобно стенающих на полу раненых.

– Смотрю, ты здесь не скучал, Джон. Живой? – Люк наверху открылся, и в проеме показался ал Остроклюв, под личиной которого обретался Танкред Огненный Змей.

Кейлем кивнул.

Убедившись, что капитан твердо стоит на ногах, барон махнул ему рукой:

– Давай, Джон, залазь сюда. Одному мне эту тушу не сдвинуть.

– Вам удалось покончить с ним? – спросил капитан.

– Дал птичке поклевать зернышек, – усмехнулся Танкред. – Признаться, старина Утгарт оказался большим шутником. Эффектно, ничего не скажешь. Это же надо – всего одна саламандра, а как его разворотило! Весь вспучился и лопнул поперек брюха, точно перезревшая дыня на солнце. Правда, запах теперь здесь… Сомневаюсь, что эти стены и шестерни когда-нибудь смогут отмыть…

Ларец отлетел в сторону, упал и опрокинулся, рассыпав по полу все свое содержимое. Десятки голубоватых кристаллов разлетелись в разные стороны и теперь сиротливо сверкали, потеряв всякую надежду быть собранными. Некоторые камни даже разбились вдребезги и теперь устилали пол крошечными острыми осколками. С настоящими кристаллами магии подобного произойти не могло – они не царапались, не раскалывались и даже не плавились, лишь истончались, теряя слой за слоем под острым инструментом умелого резчика или читающей заклятие чародейки.

– Подделка! – Неллике в ярости наступил сапогом на один из камней. Тот жалобно хрустнул, не выдержав соприкосновения с подкованным сталью каблуком. – Этого не может быть! Каждый был проверен! Никто здесь ничего не знал о них…

– Полагаю, о том, что лорд Найллё назначил награду за голову вора, имевшего наглость покуситься на его личный запас магических кристаллов, знали многие, – в глазах чародейки застыло какое-то немое удовлетворение, переходящее в странное торжество, ей было приятно смотреть, как рушатся его планы. – Оставалось лишь сделать кое-какие выводы, покопавшись в твоих вещах…

– Ты! Ты это сделала! – Рука саэграна сжалась на горле эльфийки. Его лицо искажала ненависть, а разум застилала кровавая пелена гнева – еще немного, и Остроклюв свернул бы своей фаворитке шею.

– Нет… – она захрипела, пытаясь вырваться. – Это не я. К моему… сожалению. У меня… не хватило бы… духу.

Неллике разжал пальцы, отпуская женщину. Та без сил опустилась на пол, тяжело дыша. Остроклюв вовсе не собирался верить ей на слово, но в тот самый миг, когда он схватил Велланте за шею, он кое-что заметил. Из сброшенного на пол ларца высыпались не только кристаллы – среди осколков голубого стекла лежала маленькая фигурка паука, отлитая из черного металла.

Саэгран прекрасно знал, что означает подобный знак. Он как бы говорил: «Лиши себя жизни сам, или за тобой придут». Получив подобное послание, представители эльфийской знати бросали все и бежали прочь без надежды спастись. Стражи, ставившие честь превыше всего остального, лишали себя жизни, кинувшись на меч, а слабые духом глотали яд или прыгали с верхушек башен. Это был его смертный приговор. Выносили его хаэтаны – убийцы и палачи на службе у Эс-Кайнта.

– Тарве! – Остроклюв наклонился, поднял с пола черного паука и сжал его до боли в пальцах. – Теперь я знаю, кто ты. И я найду тебя, не сомневайся…

– Что теперь? – Велланте подняла обреченный взгляд на саэграна. Она тоже все поняла: зловещий паук не оставлял им выбора. – Все кончено, Неллике. Лорд Найллё отправил за нами Маэ, Витал прислал своих хаэтанов. Ни Хоэр, ни Конкр не приютят нас, Теал навсегда потерян, а твои кристаллы ничего не стоят. Что ты собираешься делать? Убьешь меня и прыгнешь в окно?

– Мы спасемся. – Неллике, не теряя времени, стал собираться.

Он начал скидывать с себя доспехи, переоблачаясь в простой камзол. Крылатый шлем полетел на пол, туда же отправились наплечники и поножи.

– В Черном пруду сейчас стоят корабли Маэ, захватим один из них и сбежим отсюда. Лорд Найллё поверит мне, не сомневайся. А если не поверит, найдется другой лорд, который по достоинству оценит мои способности. Я верну себе высокое положение.

– Ты никогда не умел признавать поражений и никогда не ценил того, что имел, – с горечью вздохнула эльфийка. – Даже сейчас, когда все летит в бездну, ты думаешь только о власти. Ты слеп, Остроклюв. Мне жаль тебя.

– Жалеют того, кто жалок. – Эльф опоясался перевязью с кинжалом в серебряных ножнах (меч он решил бросить – длинный клинок стал бы помехой при беге), накинул на плечи темно-зеленый плащ и подошел к ней. – Нам нужно пройти через двор замка, полный вражеских солдат. Давай, колдуй свою магию. Я знаю, что у тебя еще есть кристаллы.