Джульет Маккенна - Кинжал убийцы

— Я знаю, тебе очень хочется заверить нас, что вы не встаете в оппозицию Хадрумалу, Зар, но мне пришла в голову мысль, что некоторая конкуренция может стать полезным толчком к познанию. Ученые Ванама и Кола редко достигают значительных успехов, пока кто-то из соперников не вырвется вперед в их общей гонке за знаниями, добившись нового понимания какой-либо проблемы. — Он поджал губы. — Мне интересно будет увидеть, где раньше появится маг, способный завершить квадрат в этом конкретном кольце, в Хадрумале или на Сатайфере. До тех пор…

Планир бросил кольцо Узаре. Тот поймал его, удивленный.

— Возьми его. Ты сказал, что это кольцо сыграло главную роль в защите твоих магов от эфирной атаки. Отныне вы будете первой линией обороны против нее.

Калион нахмурился:

— Прости, Верховный, но мне пора идти. Узара, я свяжусь с тобой, когда мне понадобится то кольцо.

Тяжело ступая, он вышел из кабинета.

— Ты не одобряешь, Троанна? — поинтересовался Планир.

— Для меня и моих учеников это не имеет большого значения. — Госпожа Наводнений посмотрела на Узару. — Вы все еще считаете эльетиммов грозным противником?

— В данный момент — нет, — ответил молодой маг. — Будем надеяться, что у нас больше не появится повода для вражды. Гуиналь говорит: среди соперничающих эльетиммских кланов есть четыре или пять наиболее сильных, которые примерно равны между собой в отношении людей, земли и адептов. Все они достаточно благоразумны и понимают, что никто из них не добьется превосходства, ибо не справится с остальными, объединяющимися против возможности появления нового Илкехана. Они опасаются нас так же, как мы — их, поэтому мы вряд ли когда-нибудь станем друзьями, хотя Д'Алсеннен возвращает им пленных из рудников Келларина в качестве жеста доброй воли.

— Хорошо, — кивнула Троанна. — Ты хотел найти Аритейн? Не смею тебя задерживать.

Сама она вставать явно не собиралась.

— Тогда я с вами прощаюсь. — Узара поднялся и машинально отвесил поклон обоим. — Мне еще нужно увидеть Стрелл. Темар просил сообщить, что она всегда может обращаться к Д'Алсеннену, если ей что-нибудь понадобится.

— Надеюсь, это хоть как-то утешит бедняжку, — с сомнением протянул Верховный маг.

Узара тихо закрыл за собой дверь.

— Ты хочешь мне что-то сказать, Троанна? — потухшим голосом спросил Планир.

Женщина обвела глазами кабинет.

— Даже учитывая старательность твоих слуг, я не вижу никакого признака, который бы свидетельствовал, что ты швыряешь посуду. Судя по обычному изобилию вин и ликеров в твоем буфете, ты не топишь горе в вине. Ты осунулся, но я видела, что ты обедаешь со своими учениками, значит, ты не моришь себя голодом.

Лицо Верховного мага превратилось в холодную маску.

— К чему ты клонишь?

— Я похоронила двух мужей и троих детей, Планир. — Троанна скрестила руки. — Я не скажу, будто знаю, что ты чувствуешь, ибо каждая утрата тяжела по-своему и ранит так же глубоко, как предыдущие. Но я знаю, что ты должен горевать, или Ларисса останется для тебя такой же мертвой, как пепел в той урне.

Ответ Планира был хлестким:

— По-твоему, я должен представлять, что она счастливо живет в Ином мире? Что Сэдрин признал ее добродетели и спас ее от демонов Полдриона?

— Не говори глупости, — спокойно молвила госпожа Наводнений. — Ты не больше меня нуждаешься в жрецах и их суевериях.

— Тогда чего ты от меня хочешь? — огрызнулся Планир.

— Я хочу, чтобы ты признал свою утрату и ее несправедливость, — решительно ответила Троанна. — Любым способом, который даст тебе освобождение. Поднимись на самый высокий холм на этом острове и выкрикни свое негодование ветру, богам или равнодушной судьбе, наславшей на бедную девочку безвременную смерть. Это то, что я делала раньше. Посмотри честно на путь, который привел ее туда, и избавь себя от бесконечных упреков в том, что ты сделал или чего не сделал. Мы не алдабрешские варвары, чтобы верить, будто каждый поворот судьбы предсказывается особыми предзнаменованиями, и что всякое зло можно предотвратить, если мы умеем читать эти знаки. Ларисса умерла, и ты имеешь право горевать, но не бичевать себя без конца из-за злого рока, в котором ты никак не повинен.

— Я толкнул Лариссу на путь, который привел ее к смерти, — жестко возразил Планир.

— Чушь. — Троанна покачала головой. — Ты унижаешь ее, думая так. Ларисса была молода, но она была умной девочкой и сделала свой собственный выбор. Я никогда не одобряла вашей близости, однако никто не может обвинить тебя во влиянии на ее решения.

— Ты слишком добра, — холодно ответил Верховный маг. — Я не влиял на ее решения, потому что любил ее, а вовсе не из уважения к ее самолюбию. Но Ларисса все равно мертва.

— Пока ты не начнешь горевать, она останется мертвой. — Госпожа Наводнений провела пальцем по выпуклости яркой урны, словно не замечая, как Планир напрягся. — У алдабрешцев есть одно поверье, с которым я совершенно согласна. Люди не умирают, пока хотя бы один человек, знавший их при жизни, вспоминает их такими, какими они были. Окажи Лариссе такую честь.

Она быстро встала и кивнула на прощание.

— Ты знаешь, где меня найти, если тебе надоест скручивать хвост Калиону и захочется еще поговорить. Загляни к Шаннет. Она пережила почти все свое поколение и знает все об утратах. Возможно, это единственное, в чем мы всегда сходились.

Верховный маг ничего не ответил на последнее замечание, брошенное Троанной через плечо. Он еще долго сидел в своем кресле все с тем же застывшим лицом, пока наконец слезы не потекли по его щекам.

Сатайфер, стоянка Феллэмиона

29-е предлета

— Как сын каменщика, ты, видимо, станешь отличным плотником, но не мог бы ты на один вечер отложить свой пояс с инструментами? — Я немного преувеличила, ибо у Райшеда в руках был только молоток.

Мой возлюбленный протянул руку, и я шагнула в его объятия.

— Красиво, верно?

Я оглядела усыпальницу. Гладкие камни неукоснительно ровного цвета служили прочным фундаментом для деревянных стен из плотно подогнанных досок. Крыша поддерживалась стропилами, вытесанными с той же тщательностью. Пряный аромат свежей древесины вдохнул жизнь в ниши, где стояли прозаические сосуды с пеплом первых умерших Сатайфера. Угольные метки и слабые зарубки на дереве предвещали будущую резьбу: я увидела ключи Сэдрина, орла Дрианон, корону Халкарион и весы Рэпонина. В центре усыпальницы возвышался постамент из самого белого камня, какой удалось найти Райшеду и его товарищам-ремесленникам. На нем в свое время воцарится то божество, которому будет посвящена усыпальница. Широкие двери стояли открытыми, и солнечный свет падал на пустой круг.