Кейт Форсит - Проклятые башни

Изабо широко улыбнулась.

— Он наш дайаден! Я совсем забыла, что ты ничего не знаешь. Его заколдовали… Ох, мне столько нужно тебе рассказать!

Изолт ошеломленно смотрела куда-то мимо нее. К ним шел высокий мужчина с решительным и надменным лицом, каждую щеку которого рассекали три тонких шрама, и еще один виднелся над переносицей. Его глаза под нахмуренными бровями сияли ослепительной синевой, а густые рыжие волосы были перевязаны кожаным ремешком. По обеим сторонам ото лба вились два тугих рога.

Он поднес два пальца ко лбу, потом к сердцу, потом от себя наружу. Изолт склонила голову и подняла одну руку, прикрыв ею глаза, а другую вытянула вперед в мольбе. Так следовало приветствовать Шрамолицего Воина. Он хмыкнул, и она уронила руки, но не подняла глаз. Он притянул ее к себе и крепко обнял. На миг Изолт застыла от изумления, ведь у Хан’кобанов не было принято обниматься. Потом она подняла руки и тоже обняла отца.

Затем последовала радостная встреча с Ишбель и Зажигающей Пламя, ни одну из которых Изолт не видела со дня своей свадьбы четыре года назад, потом она пошла поклониться драконьей принцессе и обменяться с ней приветствиями. Изабо оглянулась в поисках Мегэн, и улыбка замерла у нее на губах при виде Лахлана, стоящего перед ней с поднятыми крыльями и напряженным лицом.

— Значит, наша беглянка вернулась, — сказал он. Колкие слова так и просились ей на язык, но она проглотила их, почтительно присев перед ним с опущенными глазами.

— Что ты сделала с моей племянницей? — осведомился он.

— Я отдала ее Майе, чтобы она сняла с вас проклятие, Ваше Высочество, — ответила Изабо спокойно.

На его лице промелькнуло удивление. Потом он рассмеялся.

— Да уж, чего я только не ожидал от тебя услышать, но не это! Ты постоянно удивляешь меня, Изабо. Ты и твоя сестра. Эй, а что это за мужчина, которого моя жена только что так нежно обнимала?

Изабо подавила улыбку.

— Это, Ваше Высочество, мой конь Лазарь, которого вы хотели пристрелить. На самом деле это был мой отец, Хан’гарад, которого Майя заколдовала в День Предательства. Много лет он был конем, Ваше Высочество, и ему было очень нелегко снова вернуться к жизни человека.

— Могу себе представить, — сочувственно пробормотал Лахлан. — Я был дроздом всего лишь пять лет, и то временами мне бывает трудно. Пойдем, я чувствую, тебе найдется о чем нам рассказать! Почему бы вам всем не подняться в зал? Мы как раз подписывали величайший исторический документ, когда вы так неожиданно нас прервали. Рассказать свою историю и извиниться сможешь потом.

Изабо не знала, то ли ей улыбаться, то ли возмущаться. Потом она заметила в глазах Лахлана искорку раскаяния и усмехнулась в ответ.

— Да, Ваше Высочество. Вы же знаете, что ваше слово для меня закон, — ответила она, и он рассмеялся.

Взяв Изолт под руку, Изабо пошла вслед за Ри в зал. Приветствий было так много, и они были такими теплыми, что ее щеки заалели. Она боялась возвращаться в Лукерсирей, полагая, что здесь ей не будут рады. Но, похоже, никто не хотел, чтобы былые противоречия испортили такой день.

Мегэн нетерпеливо ждала в зале, и Изабо была ошеломлена тем, какой она выглядела старой и усталой, ее длинная коса вся побелела, а худая фигура усохла еще больше. Но черные глаза все так же метали искры, и она крепко обняла Изабо.

— Как ты могла ускользнуть в ту ночь и три года не подавать о себе никаких вестей? — воскликнула она. — Я до смерти беспокоилась о тебе.

— Прости, — с раскаянием сказала Изабо. — Тогда это казалось наилучшим выходом, а оттуда, где я была, нельзя было послать весточку.

— Ты всегда была безрассудной и неосмотрительной девчонкой, но я думала, что ты начинаешь обретать благоразумие, — фыркнула Мегэн. — Почему нельзя было вверить мне заботу о безопасности малышки?

— Дело было не только в Бронвин, но еще и в дайадене, — оправдываясь, объяснила Изабо. — А для него, по крайней мере, все получилось лучше некуда.

— О чем ты? — спросила Мегэн, но в этот миг на пороге показалась Изолт с Зажигающей Пламя. Вслед за ними в зал рука об руку вошли Ишбель и Хан’гарад.

Мегэн раскрыла рот от изумления.

— Клянусь зеленой кровью Эйя! Это же Хан’гарад! — воскликнула она. — Но как?.. Где?..

Изабо напряглась. Несмотря на все ее попытки объяснить и оправдать действия Мегэн в День Предательства, Хан’гарад упорно продолжал думать о старой колдунье самое худшее.

— Она никогда меня не одобряла и не раз пыталась разлучить нас с Ишбель — говорил он сердито. — Она хотела, чтобы Ишбель принадлежала только ей — ревнивой и жадной старухе, которая не могла вынести, что Ишбель любит меня больше, чем ее. Она нарочно попыталась убить меня в тот день, чтобы Ишбель снова принадлежала ей одной — вот и ухватилась за эту возможность.

Даже Ишбель встала на защиту Мегэн, сказав:

— Она действительно сожалела об этом, любовь моя. Она хотела убить не тебя, а проклятую Колдунью.

Но Хан’гарад так и не изменил своего мнения, поэтому Изабо со страхом думала о встрече отца с ее любимой опекуншей.

Но лицо Мегэн озарила радость, и она торопливо поковыляла через зал, протянув руки.

— Королева драконов говорила правду! Ты жив! Ох, Хан’гарад, сможешь ли ты простить меня? Я не хотела, чтобы ты тоже упал в пропасть. Я была в ярости и заставила землю расступиться слишком широко. Край просто осыпался у тебя под ногами и увлек тебя за собой. Клянусь благословенным именем Эйя, я не хотела причинить тебе зло. Где ты был все эти годы? Пойдем, я вижу, что сегодня будет рассказано немало историй. Может быть, сядешь с нами и расскажешь?

Хан’гарад был холоден и надменен, но отрывистым кивком дал понять, что принял ее извинения, и позволил Диллону пододвинуть кресла ему, Ишбель и Зажигающей Пламя и налить им вина.

Прерванную церемонию возобновили, и после Мак-Ахерна Пакт подписал Мак-Бренн, за ним Ник-Танах и только что восстановленная в своих правах Ник-Эйслин. Изабо вкратце рассказала королевской чете и Мегэн о своей жизни в Проклятых Башнях и объяснила, как Майя заколдовала Хан’гарада.

Лахлан доставил ей огромное удовольствие, вскочив на ноги и сказав:

— У нас небольшое изменение, о котором я сам только что узнал. Моя жена Изолт Ник-Фэйген должна была подписать Пакт от имени своего клана, но мы очень рады приветствовать ее давно пропавшего отца, Хан’гарада Мак-Фэйгена, Прионнсу Тирлетана, прямого потомка Фудхэгана Рыжего!

В зале послышались удивленные возгласы, и Хан’гарад поклонился, а его лицо расплылось в несвойственной ему улыбке. Ему передали перо и чернила, и он подписал документ неуклюжей рукой, все еще не привыкшей к тому, что на ней снова были пальцы.