Светлана Зорина - Наследница Ингамарны

— Я понимаю, но… Говорят, самое главное передаётся… Человек делает мост. Я знаю, с камаитами не говорят о любви, но…

— Ну почему же, — улыбнулась инкарна. — Я холодна и бесплодна, страсти никогда не волновали мою кровь, но благодаря своему дару я читаю картины прошлого и иногда способна видеть сокровенное. Я знаю о людях, живших три тысячи лет назад, больше, чем их прямые потомки, которые из поколения в поколение пересказывают своим детям семейные предания. У Диннувира была жена, родившая ему детей, иначе я бы сейчас не беседовала с его потомком. Но его единственной любовью был его друг Вальгам. Красавец Вальгам, валлон, чей род восходил к водяным богам. Говорят, к этому же роду принадлежал и легендарный герой Эрлин.

— Эйр-линн, — тихо произнесла Гинта. — Значит, он тоже любил его.

Айданга приблизилась к ней и коснулась продолговатого камешка с голубом пятном, висевшего у девочки на груди.

— Юный бог потерял своё небесное око. Он слеп. Верни ему то, что он утратил. Спаси его.

Глава 17. В Эриндорн!

Гинта вернулась в замок около полудня. Едва умывшись, свалилась на кровать и проспала до утра.

— Таввин приехал, — сообщила Таома, расчёсывая своей юной госпоже волосы. — Мать Гина, до чего скатались! Ты уж потерпи…

— Всё очень даже кстати, — пробормотала Гинта.

— Что кстати? — не поняла старуха.

— Хорошо, что дядя приехал. Всё складывается так, как надо.

Вечером Гинта отправилась в комнату с камином.

— Дедушка, — сказала она. — Ты только, пожалуйста, не огорчайся. И не пытайся меня удержать. Я так решила. Я еду в Эриндорн. Через три дня Таввин возвращается, и я еду вместе с ним.

— Я знаю, удерживать тебя бесполезно, — покачал головой старый Аххан. — Ты упряма…

— Как и мой отец, — усмехнувшись, закончила Гинта. — Конечно, лучше бы я была красива, как моя мать, но я уж такая, какая есть. Не волнуйся за меня. Я давно хотела взглянуть на этот город. Может, там и смотреть-то особенно не на что, и я быстро вернусь. Мы можем разговаривать хоть каждый день, да и вообще… Что со мной может случиться?

— С тобой — всё, что угодно. Если учесть твою тягу к приключениям.

— Не бойся за меня, — Гинта взяла деда за руку. — Когда-то я вошла в заброшенное святилище на берегу Наугинзы. Я ещё не знала, почему меня туда тянет. С тех пор многое прояснилось. Ты же знаешь, кто я… Пора покончить с древними проклятиями.

— С одним ты уже покончила, — грустно улыбнулся дед. — Боги, ты ещё так юна… Ну почему судьба выбрала тебя? Единственного, кто у меня есть. Почему ты не обыкновенная девочка, которая сначала играет в куклы, потом мечтает выйти замуж… Которая всегда была бы рядом со мной. У меня отняли Синтиолу, а теперь уходишь и ты…

— Я всего лишь ненадолго уезжаю в другой мин, а ты сокрушаешься так, будто я собралась отправиться на самую далёкую ангаму или спуститься в царство Ханнума. Всё будет хорошо, вот увидишь. Попроси кого-нибудь из мангартов присмотреть за святилищем.

— Ничего, скоро приедем, — время от времени повторял Таввин.

Дорога явно утомляла его. Для Гинты же эти пять дней были полны впечатлений. Ингамарна — край дворцов и небольших, уютных посёлков. Города Гинта видела только во сне, когда перед ней оживали картины её прошлой жизни. После этих снов обычно оставалось смутное чувство тревоги и страха. И Гинта радовалась, что ей довелось родиться здесь, в тиши лесов. Когда-то Диннувир бежал сюда в поисках места, где никто не мешал бы ему работать. Своим великим искусством он преобразил этот край. И жил здесь, наслаждаясь тишиной и покоем.

Нынешние сантарийские города лишь отдалённо походили на древние. Это было что-то вроде больших посёлков, и царившее на их улицах оживление нисколько не раздражало Гинту. Ей особенно понравился главный город Зиннумарны Сандин, где преобладали постройки из зиннурита. Их золотые и серебряные крыши сверкали на солнце среди светлых зарослей лунда. Чем ближе подъезжали к центру Сантары, тем больше чуждого и непривычного замечала Гинта в облике и самом духе городов. Чёткая, угловатая планировка улиц, до одури однообразные фасады домов, ровно подстриженные кусты — всё говорило о господстве валлонских традиций и вкусов. То же можно было сказать и о моде. Даже сантарийцы одевались на валлонский манер. Правда, Гинта далеко не всегда могла определить, где тут сантариец, а где валлон. То и дело встречались смугловатые, но светловолосые люди, а ещё чаще — белокожие, почти как валлоны, но с чёрными сантарийскими волосами. Особенно пёструю картину являла собой детвора. Гинта заметила, что все говорят на какой-то странной смеси валлонского и сантарийского, хотя, безусловно, этот смешанный язык больше походил на валлонский.

В каждом городе были постоялые дворы, но дядя Таввин предпочитал останавливаться на ночлег в каком-нибудь частном доме. Узнав, что путники едут из Ингамарны, хозяева неизменно спрашивали, не доводилось ли им видеть знаменитую нумаду Гинту, которая вырастила в Улламарне лес, укротила божественного зверя и с его помощью одолела колдунов из древнего города в пустыне. Гинта попросила дядю не говорить, кто она такая. Пока лучше оставаться в тени. Все дороги ведут в Эриндорн… Но не обязательно въезжать туда с помпой. Особенно если хочешь разгадать кое-какие тайны.

Гинту забавляло то, что в песнях о западном походе и чудесах в Улламарне её называли красавицей и сравнивали то с лунной богиней, то с хозяйкой лесов Гинтрой.

"Если бы этим людям сказали, что я и есть та самая Гинта, — думала девочка, — они бы просто не поверили. Мне, конечно, ничего не стоит это доказать, но они были бы ужасно разочарованы. Лучше уж пусть представляют меня такой, какой им хочется меня видеть. Может, это и для меня лучше? Пусть они верят, что я красавица. И пусть их вера поможет мне действительно стать красивой. Даже боги нуждаются в чьей-то любви и восхищении. Потому и приходят обычно к тем, кто в них верит. Являясь к нам, божество принимает тот облик, который мы хотели бы увидеть. Который мы уже нарисовали в своём воображении. Создав образ и полюбив его, можно даже вдохнуть в него живую душу. А я и сама не знаю, кого люблю. Кто он такой? Что за душа обитает в этом прекрасном теле? Может быть, я придумала его… Кто бы ты ни был, я люблю тебя. И я верю, что ты так же хорош, как и красив".

Каждый раз чуть ли не половина ночи уходила на разговоры с хозяевами, а наутро Гинта чувствовала себя невыспавшейся. Неудивительно, что в конце пути, перед самым Валлондорном, её одолел сон. А когда она открыла глаза, ей показалось, что она парит над серебряными кронами лундов, а навстречу ей из призрачной голубоватой дымки выплывает белый дворец, сотканный из света и облаков.