Роберт Сальваторе - Последняя битва

Когда принцу Мидалису перевели эти слова, на его лице возникло выражение глубокого разочарования. К его чести, однако, принц учтиво поклонился в знак того, что принимает позицию тогайранки.

— Кроме того, я собираюсь вместе с ятолом Вааданом отправиться в Энтел, чтобы встретиться с королем Эйдрианом. — Это заявление Бринн в немалой степени ошеломило всех присутствующих, в особенности же Маду Ваадана. — Хочу повидаться со старым товарищем и довести до сведения Эйдриана, что решительно не одобряю его действий. Ты не должен опасаться, принц: я не стану добиваться того, что могло бы нанести тебе вред. Единственное соглашение, которое мы можем заключить с нынешним королем Хонсе-Бира, — это соглашение о том, что наши государства не находятся в состоянии войны.

— Но я в первый раз слышу об этом! — воскликнул ятол Ваадан. — И совершенно не согласен с твоим решением. Ты просишь меня покинуть Хасинту? В такое время?!

— Если не хочешь ехать туда сам, пошли вместо себя полномочного представителя — ятола Де Хаммана, к примеру, — ответила тогайранка. — Нам непременно нужно встретиться с Эйдрианом. Меня будет сопровождать Астамир… На спине Аграделеуса могут поместиться трое, так что есть место еще для одного человека.

Перспектива лететь на спине дракона заставила старого ятола еще глубже вжаться в кресло.

— Думаю, будет лучше, если с вами отправится ятол Де Хамман, — пробормотал он.

Де Хамману, явно не испытывавшему удовольствия от решения Маду Ваадана, понадобилось определенное усилие, чтобы кивнуть в знак согласия.

— Вы будете возвращаться морем? — спросила Бринн Мидалиса.

— Да, как только убедимся, что в Хасинте не осталось солдат Эйдриана, — ответил принц. — Ятол Ваадан любезно позволил нам пополнить припасы. Мы здесь лишь для того, чтобы исправить ошибки нынешнего короля Хонсе-Бира.

Тогайранка понимала, что эти слова — всего лишь дань дипломатии, не более. Принц Мидалис достаточно умен, чтобы воспользоваться возможностью нанести противнику удар там, где он наиболее уязвим. Внешне она этого, однако, никак не выразила.

— В таком случае желаю тебе успеха.

Бринн подошла к принцу и крепко пожала руку сначала ему, потом Пони, после чего хотела пожать ее и Андаканавару, но тот заключил храбрую тогайранку в объятия.

— Тебе известно, как Эйдриан обошелся с госпожой Дасслеронд и ее народом? — спросил ее альпинадорский рейнджер.

Бринн кивнула.

— Будь осторожна, имея дело с молодым Эйдрианом, — предостерег ее Андаканавар. — Он самый опасный человек во всем мире.

Тогайранка в этом ничуть не сомневалась.

— Я вернусь за тобой не позднее чем через пару недель, — сообщила она ятолу Де Хамману. — После того как Эйдриан даст согласие на встречу.

С этими словами Бринн покинула Чом Дейру и поскакала через разгромленный город. Неподалеку от ворот Хасинты, ближе к предгорьям Пояса-и-Пряжки, она встретилась с Белли'маром Джуравилем.

— Ты присоединишься к принцу Мидалису и Джилсепони? — с надеждой спросил эльф.

— Нет. Наша война с Эйдрианом окончена, — ответила тогайранка. — Если, конечно, мой старый товарищ откажется от захватнических устремлений.

Это ее заявление тяжким грузом легло на хрупкие плечи Джуравиля.

— Поверь, он непременно предпримет новый поход на юг! — воскликнул он. — Если Эйдриан победит принца Мидалиса, он пошлет к границам Бехрена гораздо большую армию, чем та, что была в распоряжении аббата Олина. Этот человек хочет завоевать весь мир… Неужели ты не понимаешь этого?

— Его людям придется забраться очень уж далеко от собственного дома, чтобы нанести удар по Тогаю, — возразила Бринн. — Слишком далеко, даже для Эйдриана, чтобы стоило развязывать войну.

— Рассчитывать только на это крайне рискованно!

— Не более рискованно, чем оставить мою страну без защиты, отослав тогайранских воинов сражаться с Эйдрианом у него на родине, — сказала женщина.

Она посмотрела на Астамира в поисках поддержки. Тогайранка уже успела обсудить с ним эту проблему и пришла к выводу, что у нее нет причин испытывать чувство ответственности перед кем бы то ни было, кроме себя самой и своего народа.

— Теперь бехренцы, скорее всего, объединятся по племенному признаку, а многие племена обитают в пустыне, у самой границы с тогайскими степями, — объяснила она. — И если они поймут, что открывается возможность напасть на Тогай, то, разумеется, сделают это. Я, однако, не собираюсь предоставлять им такой возможности и не хочу, чтобы у ятола Ваадана зародилась надежда снова воссоединить Бехрен, напав на оставленный без защиты Дариан-Дариалл!

— Без твоей помощи принцу Мидалису не одержать победы, — не отказался от попыток убедить ее эльф. Бринн молчала. — Тебе это все безразлично? Безразлично, что госпожа Дасслеронд погибла по вине Эйдриана? Безразлично, что Эндур'Блоу Иннинес затерялась неизвестно где?

Эти слова ранили тогайранку в самое сердце. Никогда в жизни не стояла она перед столь душераздирающим выбором. Конечно, это не было ей безразлично, отнюдь Но дело вовсе не в ее отношении; так говорил ей Астамир, так подсказывал и собственный опыт. Нельзя, принимая решения, руководствоваться собственными желаниями, иначе она рискует стать не лучше Эйдриана! Она — предводительница тогайру и в ответе за гордых соотечественников, которые верят, что она примет те решения, которые будут им во благо.

И она не обманет их доверия. Бринн знала: прикажи она воинам сесть на корабли и отправиться в Энтел, чтобы сражаться с Эйдрианом, они с радостью подчинятся. И ее страна останется без защиты. Этого тогайранка допустить не могла.

— Я хочу, чтобы ты передал каким-либо образом Эйдриану, — сказала она Джуравилю, — что я и посланник ятола Маду Ваадана, правителя Бехрена, хотим встретиться с ним для переговоров в городе Энтеле в пределах трехнедельного срока. Сообщи ему также, что аббат Олин находится под стражей. Можешь оказать мне такую услугу?

Эльф посмотрел сначала на Астамира, потом на Таналака Кренка, стоящего с хмурым видом, скрестив на груди руки.

На немую мольбу Джуравиля, однако, ответила сама Бринн.

— Не стану скрывать, моя душа желает откликнуться на твой призыв, друг мой. Но я не могу так поступить. Я вместе со всем миром буду оплакивать потерю чудесной долины эльфов, если это произойдет, но принести в жертву Тогай считаю слишком дорогой ценой… Нет, мой народ не станет карающей рукой Белли'мара Джуравиля.

На лице эльфа возникло выражение гнева и сожаления. Он попытался было объяснить бывшей ученице, что никогда не заводил речь об этом, но тогайранка прервала его, спросив: