Слуга (СИ) - Ли Сарко
— Вообще-то… — Рай хотел признаться, что не расслышал ни слова, но не успел.
— А чего мне вас бояться? — отозвался Гэн. — Рай и Анди — жалкие людишки и скоро умрут, а ты — мой друг, я тебе доверяю.
Расс уловил недовольный взгляд Рая и испуганный — Анди, и улыбнулся.
— Он шутит. Его шутки всегда считались несколько грубоватыми.
— Гэн, — вдруг сказал Рай. Он стоял, скрестив руки на груди и сверля черноволосого бетавра взглядом. Не враждебно и без злости, но взглядом, не терпящим лжи и недоговорок. — Ответь: это ты — тот самый неведомый Мастер, устроивший бойню в Меттоне?
Гэн вздохнул.
— Я, — и сразу продолжил, чтобы избежать лишних расспросов. — Я тогда нашёл гробницу, которую построил Слуга в память о Рассе. Решил, что мой друг погиб. Мне нужно было выпустить всё негативное, что во мне накопилось. Чтобы не испортить ваш остров и не причинить зло Грапише. И я выбрал лучший вариант: отправиться на войну.
— Ты ведь мог уйти на другой остров… или во Мрак, — заметила Анди.
— Я сначала туда и уходил. Но… не сочтите зверством, убийства людей для меня — то, что лучше всего вытягивает негативную энергию, — признался Гэн. — А если бы я бушевал во Мраке, мог разрушить больше, чем в тех южных лесах. Нет-нет, будьте уверены, я… я не стану больше убивать без необходимости. Клянусь.
— Но почему тогда на стороне Эльтана? — прищурился Рай. — Разве тебе было бы не интересно поставить Меттоне выше, дать им преимущество?
— Ты наслушался Слуги, да? — Гэн усмехнулся. — Мне было всё равно. Наверное, я мог и за них сражаться. Я просто… да ты знаешь историю. Появлялся в разных местах и… и представлял, что я эльтанец, воин, читал мысли союзников, пропитывался их злобой. То есть почти по-настоящему участвовал в войне…
— А когда ты понял, что тебе больше не надо выпускать злость? — тихо спросила Анди.
— Почти сразу, — сознался Гэн. И было видно, что он гордится этим — что не успел наделать ещё разрушений. И в голосе — грусть от того, что всё-таки пошёл на эту войну. — После этого случая я решил, что бетавры не должны вмешиваться в жизнь людей. Для нас это игра, а для вас — жизнь. Если часто слушать ваши мысли и чувства, начинаешь понимать.
— И нас вы тоже регулярно слушаете? — поинтересовался Рай. Анди посмотрела на Расса.
— Нет. Я никогда не слушал мысли ни одного из нашего отряда. С тех пор, как я появился у вас, — честно ответил Гэн. — Эмоции. Их я пью иногда. Но не волнуйтесь, для вас это абсолютно безопасно.
— Так что со Слугой? — наконец опомнился Мастер. Вопросов было много, но Слуга — дело, не терпящее отлагательств.
— Вот что, — Расс перешёл на деловой тон. — Я буду поиском. Гэн, ты охраняешь. Постараемся его понять.
— Так что, он всё-таки… — Анди хотела спросить, правда ли Слуга хотел спасти двух бетавров и что означали слова про дружбу, но вскрикнула и отскочила. Расс улёгся на спину и застыл, напряжённо глядя в небо, руки прижал к поверхности крыши… и пальцы его поползли по ней, обратившись змеями. Зелёно-коричневыми, похожими на ползучие ветки, которые в Меттоне называются лианы. Ладони стали расширяться, превратились в ветки дерева, грубые, жёсткие даже на вид. Пальцы-лианы перетекали через крышу, спускались вниз по стенам и там впивались в землю, с каждой долей ации становясь всё толще и прочнее. Прошивали верхний слой и продолжали свой путь через толщу, даже не оставляя вверху кротовьих дорожек. Эти поисковые щупальца должны были оплести всю поверхность Южного Овала и докладывать Рассу о том, что и где сейчас происходит. Они могли почувствовать каждое шевеление травинки, не говоря уже о Слуге.
— Он может спрятаться на других островах, — вполголоса заметил Гэн.
— Ненадолго, — возразил друг, и это были его последние слова. Лежащее на спине тело одеревенело, стало коричневым, словно покрылось настоящей корой. Одежда смялась, слилась со всем остальным. Сейчас бетавр был похож на корягу, в которой лишь смутно угадывались очертания человека.
Гэн стянул всех нынешних жителей Княжества Эрдез в зал дворца и сообщил, что производится важная операция, и лучше пределов этого самого дворца не покидать. Нечто, похожее на стволы, что тянется из земли на крышу, — вовсе не опасно, это часть операции. После чего Гэн удалился выполнять своё задание, оставив людей недоуменно переглядываться.
— Так что там было-то? — наконец как-то по-простецки спросил Груак. Мастер Рай вызвался рассказать княжеской семье всё, что запомнил. Анди участвовать в разговоре отказалась, пошла по лестнице вверх, чтобы уединиться в какой-нибудь комнате. Следом за ней поднимались Грапиша и Эник, который что-то рассказывал про своего демона Ерви. Грапиша слушала вполуха — не знала ещё, радоваться или огорчаться тому, что ей говорил Гэн. Его очень, очень сложно понять. Сегодня он говорил такими человеческими словами, так… искренне. Но ведь и раньше было… он как-то сказал ей, очень нежно, когда обнимал: "Я тебя люблю, Грапиша!" Что он тогда имел в виду? Что любит, как может человек любить ручное животное? Или как своего ученика?
— Мам, — Эник наконец заметил, что с девушкой что-то не в порядке. Потянул её за рукав. — Что, со Слугой плохо, да?
— Нет, — она постаралась улыбнуться. — Не думай про это, Эник. Тайные Маги во всём разберутся.
— А ведь Гэн… он настоящий Тайный Маг, да? — мальчик старался говорить тише, думая, что это какая-то тайна.
— Он настоящий, — кивнула Грапиша, и задумалась над этими словами. Потом вроде бы что-то поняла и уверенней добавила. — Да, настоящий…
****
Анди не могла себе объяснить, что подвигло её на этот поступок. Но без дела сидеть было невозможно. Может быть, она переняла эту непоседливость от своей лучшей подруги Телуны, которая теперь жила лишь в её голове. Может быть, просто что-то тянуло наверх, на крышу. Девушка потуже перевязала косу, храбро влезла на подоконник второго этажа и уцепилась за одеревеневшую лиану-палец. Лиана вовсе не была ровной, она слегка изгибалась, словно намекая, что по ней можно удобно карабкаться. Что Анди и сделала, стараясь не смотреть вниз, не дышать очень громко и крепче держаться за ветвь, тянущуюся рядом с вьюном.
Девушка осторожно высунула голову над плоскостью крыши. Тело Расса всё ещё было там, и Анди резко кольнул страх: а вдруг он умер? Сложно
