Самат Сейтимбетов - Слово Гермионы

-- Прошу прощения, мадам, это моя вина. Я так много твердила им о разумной осторожности, и необходимости быть настороже, что они чересчур глубоко восприняли эту идею.

К счастью за то время, пока плету словесные витиеватости, пацаны успевают сообразить, что к чему, и теперь судорожно кивают, мол, да, да, да, все так и было. Делаю им незаметный жест, и, хвала магистрам, они все понимают. Раскланявшись и заверив, что подождут снаружи, парни выходят. Можно незаметно перевести дух, и сообразить, что именно говорить целительнице. Вспоминая вчерашнее, в голову приходит только одно.

-- Так о чем ты хотела спросить, Гермиона? Что-то идет не так... с женскими делами?

-- Эээ, у меня слишком мало опыта, мадам, но мне кажется, что моя грудь растет слишком быстро.

Мадам Помфри неожиданно начинает заливисто хохотать, и смех мечется по пустому медпункту, наслаиваясь и резонируя. Стою невозмутимо, гадая, что же сказал не так? Или надо было сразу показать? Начинаю расстегивать блузку, и мадам Помфри обрывает смех. Косится на стоящую в углу ширму и тащит меня в свой кабинет. Из-за ширмы доносится какое-то ворчание и скрип, как будто пытаются запустить несмазанный механизм. Это что, там профессор Кеттлберн лежит? Хммм, а я тут собрался обнаженку устраивать.

В общем, повеселил целительницу, до глубины души.

Затащив за другую ширму, мадам Помфри улыбается и говорит.

-- Показывай!

-- Простите, мадам, - расстегиваю блузку, - что вас так насмешило в моих словах?

-- Понимаешь, Гермиона, обычно девушки жалуются на то, что грудь у них растет слишком медленно. Ты первая на моей памяти, кто пожаловался на... обратное. Так, застегивай, все у тебя в порядке, будет правильный третий размер.

Возмущаться: "а почему не пощупали?" не стал. И так понятно, что мадам Помфри, за годы школьной практики навидалась этих растущих сисек не хуже, чем в интернете. Вон как натренировалась, один взгляд и все понятно, хе-хе.

-- Цикл стабильный? Болей нет?

-- Да, мадам. Нет, мадам. Только к ощущению, что... простите, описалась, никак привыкнуть не могу.

-- Пройдет, - отмахивается целительница. - Хорошо, что все хорошо. Но если не слишком хорошо, то сразу приходи ко мне, понятно?

-- Да, мадам. Разрешите еще один вопрос? Может быть, посоветуете безопасные стимуляторы работы мозга?

-- Нет! - даже дослушивать не стала. - Никаких тебе стимуляторов еще... года два. Не хватало еще повредить мозг! Слышишь, даже не думай и не пробуй! Когда организм окрепнет, я сама порекомендую тебе, что можно пить и есть из стимуляторов. Ты же все равно не оставишь эту мысль?

-- Да, мадам.

-- Поппи, налей минэ исчо! - разносится по медпункту хриплый возглас.

Переглядываемся. Целительница пожимает плечами, мол, чего уж там, лежит тут у нас профессор Кеттлберн, и, сцобако этакое, буянит и требует налить. После чего мадам Помфри, сделав мне знак ждать, уходит. Что-то тихо выговаривает профессору, тот хрипит в ответ, потом доносятся бульки и звук судорожных глотков. Пьян или трезв Кеттлберн, неважно, главное, что он вполне в сознании и может говорить. Василиска, надо понимать, не видел.

Что ж, наверное, и вправду сломал ногу, упав с лестницы.

Вернувшись, мадам Помфри дает еще пару мелких советов, и выпроваживает из медпункта.

Гарри, кажется, рад, что профессор жив и в сознании. Рон бурчит, мол, жаль, что не Наследник, а то бы он - ух! Рррраз и всё! Трах, бах, всех победил и сам в белых штанах, хе-хе. Интересно, как он собирался василиска побеждать? Или уповает на то, что чистокровный и змеюка его не тронет? По легенде оно, конечно, не должна, но это в чистой теории. На практике, тот, кто направляет змейсса, вполне может приказать атаковать кого угодно. Темный Лорд воевал за чистоту крови и против магглорожденных? Ну и что? На амбаре нецензурщина написана, а там дрова лежат.

Волдеморт, судя по всему, хитрый и практичный тип.

Конечно, его нынешняя версия изрядно того, потекла мозгами, после десятка лет в виде духа. Но мы воюем с молодым и разумным Володей, вполне способным приказать убить чистокровного, если потребуется. Для чего потребуется? О, тут все просто. Кусок души Темного Лорда съедает носителя, занимает тело и в мире становится на одного Волдеморта больше. Был один - стало два, а если воплотить и остальные крестражи, то их будет семь. Забавно, правда? Сойдутся семеро Волдеморд и передерутся, решая, кто главный.

Но если не передерутся, всем станет грустно и кисло.

Семеро воплощенных Темных магов, которые даже в форме духа способны отоваривать единорога или подчинять других магов, это просто пиздец. Такая убер-зондер-команда в один присест снесет Хогвартс, закусит Министерством и подчинит всю Британию. Потом, пока остальные маги не прочухали, Семеро начнут плести интриги, и вскоре весь мир падет к ногам Тома Риддла. Ну и там дальше, все зависит от того, насколько сгнили мозги у Волдемордов. В случае достаточного загнивания, пойдут войной на магглов, и мало никому не покажется. В случае сохранения остатков разумности, Волдеморт... хм, нет, пожалуй даже приблизительно сказать не могу, что же тогда будет.

Ужасная картина, правда?

Интересно, товарищ Риддл, когда осколки души пихал куда попало, планировал такой вариант? Или он со словами "Есть многое на свете друг Горацио" (с), вызнал о крестражах, грохнул Миртл и тут же расколол душу, засадив осколок в то, что было под рукой? Полевая проверка прошла, и Волдеморт радостно понесся осваивать все знания мира. Ведь потенциально он был теперь бессмертен, и, обеспечив тылы, вполне мог лезть на рожон. Понятно, что к тому времени юный Том уже был парень не промах, но кто знает, что он встретил в своих долгих странствиях?

Жажда власти. Жажда бессмертия. Ненависть к людям.

Что из этого набора присуще юной душе, сидящей в дневнике? Весь источник знаний - шестой фильм, в котором директор демонстрировал Гарри чужие воспоминания. Кстати, этот Омут Памяти очень интересное устройство, и обязательно надо будет пощупать вживую. И сделать свой. Точно, еще можно будет вытащить воспоминание о шестом фильме и пересмотреть целиком. Пусть я нарушил ход событий сейчас, но прошлое - то осталось неизменным!

Что-то мысли скачут, так, вернемся к юному Волдеморту.

Несомненно, уже тогда он жаждал бессмертия, тут сам факт в лице дневника, простите за тавтологию, налицо. Жажда власти? Хммм, в те года ее можно назвать скорее жаждой известности. Выделиться из толпы. Возвыситься над остальными, неважно каким путем. Попутно еще клептомания в легкой форме, тяга к воровству вещей, принадлежавших известным магам.

Кстати, самый известный из британских магов - Мерлин. Интересно, остались от него вещи?