Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн

«Хорошо. Опускай сеть».

Он так и сделал. В этой части залива было не очень глубоко. Он мог бросить сеть с лодки и протащить ее утяжеленный край по дну, вылавливая мелкую рыбешку, приплывшую кормиться на мелководье. Не самый лучший улов, но небо выглядит слишком опасным, чтобы удаляться от побережья. Надвигается шторм?

В его сеть что-то попало. Старик с ворчанием дернул ее. Иногда она цеплялась за обломки кораллов. Сеть оказалась тяжелой. Слишком тяжелой. Он перетащил ее через борт и открыл щиток на фонаре, рискнув посветить на добычу.

На дне лодки лежал запутавшийся в сети меч. Серебристый, с черной рукоятью.

Плюх, плюх, плюх.

«Ах, замечательно, – проговорил голос, на этот раз гораздо отчетливее. – Терпеть не могу воду. Там внизу так мокро и противно».

Застывший на месте старик Чаппс протянул руку и взял оружие. Оно оказалось таким тяжелым.

«Не думаю, что ты захочешь уничтожать зло, да? – спросил голос. – Если честно, я не знаю точно, что это означает. Просто доверю решать тебе».

Старик Чаппс ухмыльнулся.

«О, отлично, – сказал меч. – Можешь еще немного повосхищаться мной, если нужно. Но после этого нам нужно вернуться на берег».

Вашер с трудом пришел в себя.

Он был подвешен за запястья к крюку, вбитому в потолок каменного помещения. Вашер заметил, что его связали той же веревкой, которой он сам опутал служанку. У веревки полностью отсутствовал цвет.

Вообще все вокруг него оказалось одинаково серым. Он был раздет, за исключением коротких белых подштанников. Вашер застонал, его руки занемели от того, что запястья вывернуты под неудобным углом.

Рот ему не заткнули, но дыхания у него не осталось – в схватке пришлось потратить последнее, чтобы пробудить плащ упавшего громилы. Он опять застонал.

В углу горел фонарь, рядом с которым кто-то стоял.

– Итак, мы оба вернулись, – тихо произнес Дент.

Вашер не ответил.

– Я также все еще должен тебе за смерть Арстила, – продолжал Дент. – Я хочу знать, как ты его убил.

– В поединке, – прохрипел Вашер.

– Ты не побил его в поединке, Вашер. – Дент шагнул вперед. – Я это знаю.

– Тогда, быть может, подкрался и ударил его сзади, – сказал Вашер. – Он это заслужил.

Дент ударил его по лицу тыльной стороной руки, заставив качаться на крюке.

– Арстил был хорошим человеком!

– Когда-то. – Вашер ощутил вкус крови. – Когда-то мы все были хорошими, Дент. Когда-то.

Дент помолчал.

– Ты думаешь, твое маленькое геройское приключение исправит то, что ты натворил?

– Это лучше, чем становиться наемником, – ответил Вашер. – Работать на любого, кто заплатит.

– Я такой, каким меня сделал ты, – тихо произнес Дент.

– Та девушка тебе доверяла. Вивенна.

Дент повернулся. Свет фонаря не полностью освещал его лицо, и глаза оставались в тени.

– Так и было задумано.

– Ты ей нравился. А потом убил ее друга.

– Все немного вышло из-под контроля.

– У тебя всегда так, – заметил Вашер.

Дент поднял бровь, и на его лице в тусклом свете появилось выражение веселья.

– У меня всегда так, Вашер? У меня? Когда последний раз я разжигал войну? Убивал десятки тысяч людей? Это ты предал самого близкого друга и убил женщину, которая тебя любила.

Вашер не ответил. Какие доводы он мог привести? Что Шашара должна была умереть? Плохо было уже то, что она обнаружила приказ, создающий безжизненных из единственного дыхания. Что, если бы способ пробуждать стальные предметы, подобные Крови Ночи, начал применяться на Всеобщей войне? Чудовищные ожившие мертвецы с жаждущими крови пробужденными мечами устроили бы бойню?

Ничего из этого не имело значения для человека, видевшего, как его сестра погибла от руки Вашера. Кроме того, Вашер знал, что и сам не заслуживал доверия. Он создавал собственных монстров, чтобы сражаться в той войне. Не из пробужденной стали, как Кровь Ночи, но по-своему довольно смертоносных.

– Я собирался отдать тебя Тонку, – сказал Дент, снова отворачиваясь. – Ему нравится причинять боль. Это его слабость. У нас у всех есть слабости. Я заставил его ограничиваться животными.

Дент повернулся к нему с ножом.

– Мне всегда было интересно, что такого приятного он находит в том, чтобы причинять боль.

Близился рассвет. Неспособная уснуть, Вивенна отбросила одеяло и начала одеваться. Она была расстроена, но не понимала, почему. Возможно, Вашер в полном порядке. Наверняка где-нибудь кутит.

«Ну конечно, – с мрачной иронией подумала она. – Кутит. Очень на него похоже».

Раньше он никогда не задерживался на всю ночь. Что-то пошло не так. Затягивая пояс, она помедлила, глянув на мешок Вашера со сменой одежды. «С тех пор как я покинула Идрис, каждое мое дело с треском проваливается, – подумала она, продолжая одеваться. – Я провалилась как революционерка, провалилась как нищенка и провалилась как сестра. Что мне делать? Искать его? Я даже не знаю, откуда начинать».

Она отвернулась от мешка. Неудача. Совсем не то, к чему она привыкла в Идрисе. У нее отлично получалось все, что она там делала.

«Может, именно в этом причина, – подумала она, садясь. – Моей ненависти к Халландрену. Моей настойчивости в спасении Сири, стремления занять ее место». Когда отец предпочел ей Сири, она впервые в жизни почувствовала, что недостаточно хороша. Поэтому она пришла в Т'Телир, полная решимости доказать, что проблема не в ней. А в ком-то еще. Все равно в ком. Главное, что не в ней.

Но Халландрен снова и снова доказывал, что проблема именно в ней. И теперь, после того, как она столько раз терпела неудачи, ей было трудно действовать. Если она решит действовать, то может провалиться – и это так обескураживало, что казалось предпочтительным ничего не предпринимать.

Это был верх высокомерия. Она склонила голову. Последний штрих лицемерия, украшающий ее королевские локоны.

«Ты хочешь быть умелой? – подумала она. – Хочешь научиться контролировать происходящее вокруг тебя вместо того, чтобы тобой помыкали? Тогда ты должна научиться справляться с неудачами».

Это пугало, но она понимала, что это правда. Вивенна встала, подошла к мешку Вашера и вытащила из него помятую рубашку и пару леггинсов. С манжет и отворотов обеих вещей свешивались лохмотья.

Вивенна надела то и другое, а затем еще и запасной плащ Вашера. От ткани пахло хозяином, и, как и первый плащ, он был выкроен приблизительно по очертаниям человека. Вивенна поняла по крайней мере одну причину, почему его вещи напоминают лохмотья.

Она достала пару пестрых платков.