Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

Лицо морского офицера трогает легкая улыбка. На миг скользнув взглядом по низким, лесистым холмам на западе, он пересекает крытую веранду, направляясь к столу, за которым его ждет Дирсс.

Моряк, чья дубленая кожа имеет тот же каштановый оттенок, что и его волосы, останавливается и едва заметно кивает.

– Командующий флотом Стапеллтри. К твоим услугам, маршал Дирсс.

– Раз приветствовать тебя и твой флот, командующий, – отвечает Дирсс с любезной улыбкой. – Присаживайся.

Учтивым жестом он указывает на другое деревянное кресло.

Стапеллтри садится.

– Я здесь, чтобы служить императору и тебе, по воле Его Величества…

– Это так. Ты здесь, поскольку император Стестен принял решение уничтожить Отшельничий; мы же являемся орудиями, исполняющими его волю. Таков наш долг.

– Ты близок к трону, маршал, и император хорошо осведомлен о твоей преданности, исполнительности и рвении, каковые позволили тебе, используя относительно малые ресурсы, установить его власть над третью всего Кандара.

– Да, возможности мои были относительно невелики, – соглашается Дирсс и указывает на кувшин. – Делапранское вино. Не могу назвать себя знатоком, но оно считается неплохим. Не угодно ли отведать?

– Нет. Премного благодарен.

Дирсс озирает ряды кораблей и снова улыбается.

– Понимаю. Ты человек практичный и хочешь сразу расставить все по своим местам. Каковы твои пожелания?

– Я покривил бы душой, сказав, будто мне радостно видеть императорский флот в таком отдалении от Африна. Больше всего мне хотелось бы выполнить поскорее нашу задачу на Отшельничьем и в Кандаре, после чего благополучно вернуться в Хамор.

Голос Стапеллтри звучит ровно, и глаз он, встретившись с маршалом взглядом, не отводит. Дирсс смеется.

– Кандар и впрямь далековато от Африта. Я полностью разделяю твое желание поскорее покорить весь Кандар, разделаться с Отшельничьим и вернуться домой. Но готов ли ты ввести в дело весь флот, как требует того стоящая перед нами задача?

– Я уверен, что третьей части тех сил, которые уже прибыли…

Дирсс снова смеется.

– Эти корабли могут с таким же успехом вернуться домой.

Стапеллтри багровеет.

– Забудь о Кандаре, – доверительным тоном говорит ему маршал. – Истинной препоной на пути императора является Отшельничий. Когда с Черным островом будет покончено, мы сможем завершить захват Кандара с помощью сорока кораблей. Но пока могущество Отшельничьего не сокрушено, для установления нашего господства над материком не хватит и всех твоих сил.

– Ты требуешь…

– Слишком многого? Да я вообще ничего не требую. Просто собираюсь использовать весь твой флот для уничтожения горстки невидимых кораблей и города Найлана. После чего…

– Ты собираешься провести столь трудную операцию, не выработав разумной тактики. Если уж ты настолько уверен в своих полномочиях…

Дирсс, подавшись вперед, обрывает флотоводца со словами:

– Император является владыкой Африта, регентом Врат Океана и государем Хамора, могущественнейшей империи в истории человечества. Однако, при всем нашем могуществе, мы уже дважды были унижены в Кандаре и в водах Отшельничьего. Наши купцы и по сю пору вынуждены придерживаться правил, навязанных Отшельничьим. Из корпусов торговых судов, потопленных невидимыми кораблями Отшельничьего за нарушение им же установленных порядков, можно было бы сложить небольшой остров. А в чьих интересах придуманы эти правила? Само собой, в интересах Черного острова!

Кандар погряз в распрях, раздираем магией хаоса и насилием. Люди здесь, в отличие от Африта, не ведающего, что такое вторжения и войны, живут в постоянном ужасе. А кто сеет этот ужас? Разумеется, Черный остров!

Дирсс снова смеется.

– Ты уверен, что не хочешь вина?

– Спасибо за предложение. Я действительно не хочу.

– Как угодно. – Маршал снова подается вперед. – Ты поминал о мудрой тактике, так вот: мудрая тактика здесь не сработает. Всякого рода тактические увертки нам заменят тысячи железных снарядов, которые обрушатся на Найлан и сотрут его с лица земли. Наша задача, как видишь, не сложна, но очень трудна. По плечу ли она тебе, командующий флотом Стапеллтри? Сможешь ли ты провести свой флот к острову сквозь шторма, с какими тебе еще не приходилось сталкиваться, и превратить Черный Город в груду дробленого камня и щебенки? – Маршал делает паузу. – Именно этого желает император. Таков наш долг, таков приказ, отданный Его Всемогуществом Сетстеном мне лично. Превратить Найлан в груду обломков!

– Я командующий флотом, а не сокрушитель камней.

– Нет… и ты, и я, оба мы, – сокрушители камней на службе у императора. А если нам не удастся выполнить его повеление, сокрушены будем мы сами.

CX

В тот же вечер, по прошествии не столь уж долгого времени, я вернулся к Дайале и снова уселся на табурет.

– У меня нет выбора, – сказал я в ответ на ее вопросительный взгляд. Походило на то, что выбора, позволяющего жить в ладу с собой, у меня действительно не было.

Она посмотрела на меня, и глаза ее были столь глубоки, что мой язык словно опух.

– Ну вообще-то, даже у пони есть выбор. Но я не хочу прийти к тому, к чему пришел Саммел. Это не настоящий выбор.

Друида молчала.

– Что мне делать? Я видел, на что способна сила, и знаю, что силы у меня уйма! Мне что, необходимо умолять вас всех – тебя, Кристал, Джастина, – чтобы вы меня спасли? От меня самого? Ручаюсь, Джастин никого ни о чем не умолял!

Друида, похоже, опечалилась. Но я ждал ответа.

– Нет. И у него, и у Креслина просто не было другого выхода.

– А у тебя? Ты принудила Джастина? Как вынуждаешь меня?

– Я сделала свой выбор. Джастин должен был оказаться связанным с друидой. Этой друидой решила стать я.

– Она мне тоже спасала жизнь, когда я был на краю гибели, – произнес Джастин, неслышно вошедший в комнату. – И не раз. И претерпела немало страданий из-за моей неспособности понять. У нашего семейства, – он рассмеялся, – это, должно быть, в крови.

Я потупился.

– Леррис, ты считаешь, что творишь добро, и человек ты в душе действительно добрый. Но ты вершишь добрые дела в расчете на похвалу и одобрение, которых так и не дождался от Гуннара, потому что был далек от совершенства. А Гуннар не мог похвалить тебя, потому что осознавал собственное несовершенство. Я тоже далек от совершенства, но все это самообман. Почему бы тебе не сказать Кристал, что ты нуждаешься в похвале?

Я молчал. Просить о похвале я не мог и сказать на сей счет тоже ничего не мог. Поэтому я сказал совсем другое:

– Если эти узы прекрасны, почему они так редки?