Дэйв Дункан - Император и шут

– Крат!

– Рэп!

Оба парня взирали друг на друга, один мрачно, другой взволнованно. Порывшись в памяти, Рэп вспомдил, что Инос упоминала, что включила Кратаркрана в Совет.

– Как Инос? – спросил Рэп.

Сознание своей значимости принуждало Крата спесиво хмуриться, что никак не вязалось с мальчишески открытым лицом великана.

– Скверно, – ответил он и тут же перешел в атаку: – Откуда ты взялся, Рэп?

– Не важно! – отмахнулся фавн и заявил: – Мне нужно к Инос!

Кузнец сразу же вспомнил о своих обязанностях и надежно заблокировал проход, встав в дверном проеме, расставив ноги и сложив руки на груди. Вчера Рэп мог мановением мизинца вышвырнуть грубияна в Зарк. Сегодня прорываться мимо Крата фавну не помог бы и таран.

– Она отдыхает! – заверил верзила, глядя на пришельца со все возрастающим подозрением.

– Но она в сознании? – допытывался Рэп.

– Нет, – мотнул головой джотунн и снизошел до объяснений: – Там доктора собрались, если хочешь знать. Кровь отворять будут.

– Пускать кровь?! – завопил Рэп.

«Идиоты! – простонал он. – Не было и нет в Краснегаре надежного врача. Это серьезное упущение. Когда Холиндарн заболел, он послал за доктором в Хаб. Надо отнести Инос в Кинвэйл, там по крайней мере о ней позаботятся».

Рэп глубоко вздохнул и стал соображать, как ему сдвинуть с места верзилу. Раз не могла помочь сила, приходилось идти на хитрость. К счастью, Крат всегда был простаком.

– Крат, – доверительно произнес Рэп, – я должен быть рядом с ней, она моя жена.

9

– Он говорит, что он ее муж, – пискнул Крат.

Ложе для королевы устроили в гостиной Холиндарна, расположенной этажом выше зала. Инос лежала, разметав золотистые волосы по подушке. Лицо ее было таким же белым, как и подушка, а глаза плотно закрыты. Пара широких лавок, из которых устроили этот одр болезни, стояла посреди комнаты, а вокруг высилось множество зажженных канделябров, так как день был сумрачный. Несколько фигур в просторных черных одеждах эскулапов, как хищные грифы, озабоченно склонились над королевой. Еще около десяти человек находились поодаль и, вытянув шеи, наблюдали за докторами. Единственный, кого Рэп узнал из этой толпы, был Форонод, одноглазый, дряхлый, сгорбившийся старик, который тяжко опирался на увесистую трость.

Кровопийцы еще не принялись за дело. Кинвэйл находился рядом, за волшебным порталом, но, к сожалению, шестью этажами выше этой комнаты.

На писк Крата Форонод отреагировал издевательским смешком:

– Первый раз слышу о какомто там муже. У тебя есть доказательства?

– Конечно, – нахально заявил Рэп и с наглой развязностью зашагал вперед.

«Почему, ну, почему Инос развеяла все четыре слова, – тоскливо думал Рэп, всеми силами изображая уверенность, которой не чувствовал. – Что бы ей оставить меня адептом!»

Дородный доктор, которого потеснил фавн, скорчив презрительную мину, отодвинулся назад.

– Инос! – позвал Рэп, опустившись на колени перед скамейками, на которых она лежала. – Это я, Рэп!

Никакой реакции.

– Мы ждем доказательств, мастер Рэп, – рявкнул Форонод.

Гадая, как лучше устроить похищение, Рэп поднялся на ноги и огляделся.

– Если, достойный управляющий, ты попросишь лишних на минуточку удалиться, я буду счастлив предоставить тебе необходимые объяснения.

Губы старика вздрагивали в презрительной усмешке:

– Не понимаю, почему брачное свидетельство окутано такой таинственностью. Давай сюда свои доказательства.

– Знаешь, управляющий, в синем костюме, в котором ты был на Празднике урожая, ты смотришься лучше. – Расправившись с Форонодом, Рэп повернулся к Крату. – Ты, парень, чрезмерно напиваешься для члена королевского Совета. Не ты ли одним из первых ринулся на дармовую выпивку королевы?

Безусловно, реплики Рэпа заронили тень сомнения в сердца окружающих, но дружелюбием лица персон, упомянутых фавном, не озарились. Замкнутые, хмурые физиономии людей теперь ничего не говорили ему, и это до бешенства раздражало фавна, но и без ясновидения он мог различить возродившийся былой страх перед чародейством. Все они прекрасно помнили, как Рэп когдато превратил Андора в Дарада, провел фургоны по затопленной дамбе и особенно то, как он таинственным образом исчез из запертой комнаты, а сегодня не менее таинственно появился вновь. Своими деяниями фавн создан себе жуткую репутацию.

Внезапно запахло паленой шерстью.

«Вряд ли колдун будет выглядеть убедительно, подпалив сам себя», – встревожился Рэп и со всей осторожностью поспешил отодвинуться от оплывающих свечей канделябра.

– В последнюю нашу встречу ты был размалеван, словно гоблин, – напомнил Форонод, гневно сверкнув единственным глазом и нетерпеливо стукнув тростью об пол.

– А ты обвинил меня в конокрадстве. Объяснения моего поступка, помнится, воспринимались тогда тобой как невероятные и неправдоподобные. Но ведь я показал вам, чем в действительности являлся Андор, не так ли? Сейчас, как и в тот раз, у меня есть причина быть скрытным, – заверил Рэп.

Форонод кинул оценивающий взгляд на перетрусившее сборище придворных и не нашел среди них достойного сторонника.

– Очень хорошо, будь потвоему, Я выполню твою прихоть, – принял он самостоятельное решение. Дохромав до лестницы в гардеробную, управляющий позвал: – Идем со мной, я выслушаю любую странность, какую бы ты ни приготовил на этот раз. Крат, тебе лучше сопровожда…

– Я не отойду от жены, – бесстрастно произнес Рэп. – Если не можешь обойтись без Крата, пусть остается. Но только ты и Крат, все остальные – вон!

– Как ты смеешь…

– Смею! Я муж королевы!

– Слуга? Пастух?

– Крат, – крикнул Рэп, не удостаивая кузнеца взглядом, – кто был ближайшим другом Инос?

Последовала томительная пауза, а затем раздался тоненький голосок Крата:

– Ты, Рэп. Всегда.

– «Ближайший друг» вовсе не означает – «король»! – прорычал Форонод.

– Теперь означает, – безапелляционно заявил Рэп.

В напряженной тишине слышалось только завывание ветра за окном и потрескивание обгоравших свечей. Возмущенный управляющий яростно сверкал глазом, но то ли Рэп сохранил свой былой апломб колдуна, то ли Фороноду не хватало второго глаза для самоуверенности, но противостояние выиграл фавн.

– Господа, извините, но прошу вас покинуть нас ненадолго, – попросил старик, едва сдерживая кипевшую в нем злость.

Доктора обидчиво нахмурились, подождали чутьчуть и с достоинством, но послушно двинулись к двери. Прочая толпа неохотно последовала за эскулапами. Только одна толстушка средних лет не пожелала сдвинуться с места. Для пущей убедительности она упрямо сжала губы и сложила руки на груди. И словно этого мало, заявила: