Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Даго оглянулся за спину и приказал воинам, чтобы те поехали в Медвежий Овраг. Там пускай они разожгут костер и ожидают его до рассвета. А утром они отправятся на Белые Болота, где, быть может, им удастся окружить лося.
Даго свернул в чащу, а лестки догадывались, куда он едет, почему встретится с ними лишь на рассвете. Но даже оставшись сами, они не пытались шутить или обмениваться замечаниями о том, чем Даго будет заниматься этой ночью. Дело в том, что в конце отряда ехали с ними четыре воина в черных плащах из отряда управляющего Гнездом, Спицимира, который, вроде как, слышал даже не высказанные слова. Эти люди никогда не улыбались; не понимали они шуток, но никогда не проявляли какого-либо гнева, злости или неприязни. Ходили слухи, что и убивали они тихо, без радости, но и без мстительности. Лестков они не касались, зато их боялись в граде, поскольку каким-то волшебным образом всегда знал они, где кто-либо закопал деньги или серебряные гривны, из которых не отдал одну пятую в казну Пестователя.
Хижина седельщика была длинной, поскольку в одной части было его жилище и помещение для девиц, а во второй части располагалась его седельная мастерская, еще он держал там же коня и двух коров. Хижина, которая прямо присела от старости под тяжелой крышей из соломы, находилась на краю поляны, распаханной на зиму и засеянной озимой рожью. Белый жеребец Пестователя несколько раз споткнулся на комьях распаханной сохой земли, что принял Даго за недоброе предсказание. Увидел он дым, выходящий из стрехи, но не услышал лая собак. А ведь у седельщика были хорошие и чуткие псы. И сам хозяин был сильным, умело владеющим мечом человеком, была у него мощная жена и два подраставших сына. Если кто живет на пустоши и на отшибе, должен уметь защищаться, иметь чутких псов, предостерегающих перед чужаками.
Даго сделал большой круг и с рыси перешел на шаг, затем, уже услыхав запах дыма от смолистых щепок, остановил коня и заглянул на двор седельщика. Псы все так же молчали, зато парила большая куча конского навоза. На свежем снегу повсюду виднелись следы лошадиных копыт. Задумался Даго: а почему это бочка для воды возле колодца с журавлем перевернута, и вода вылилась из нее огромной лужей. Кто же это так напрасно разливает воду, если натаскаться ее надо, прежде чем извлечь из глубин земли…
Со стороны леса в доме не было окон, только лишь слепые побеленные стены. Даго направил жеребца на другую сторону, с тремя окнами, закрытыми тонкой звериной шкурой и с низкой дверью. Обычно, он сразу же соскакивал с коня, отгоняя собак. Из низкой двери к нему выходил седельщик. Теперь же вокруг царила тишина…
— Эй! Эй! — громко позвал Даго.
Свистнула стрела и ударила в позолоченную пуговицу на конском чепраке. Вторая стрела пролетела у Даго мимо уха. Пестователь услышал скрип створок ворот, и тут же несколько всадников выскочило из конюшни седельщика.
Даго ударил жеребца шпорами, так что тот поднялся на дыбы. Затем помчался по комьям почвы в сторону леса, а пятеро всадников мчалось за ним, подгоняя лошадей короткими хлыстами. Дважды оборачивался Даго — на воинах были серые плащи, панцири, поблескивающие несмотря на раннюю зимнюю темноту шлем. Усмехнулся Даго, так как не было коня, быстрее Виндоса, знал он, что без всякого убежит он в Медвежий Овраг, оставляя нападающих сзади.
Но тут из леса перед ним высыпало четверо всадников с обнаженными мечами в руках, со щитами, панцирями, в шлемах и опять же в серых плащах. Теперь понял Даго, что попал в хорошо приготовленную засаду. Он резко потянул поводья на себя, так что жеребец зарылся копытами в комковатой почве, чуть ли не усевшись на задних ногах и захрипев от боли, нанесенной ему мундштуком. Даго бросился в бой. Сначала ударил щитом первого справа нападавшего, когда же тот парировал удар своим щитом, конь Даго уже успел встать на ровных ногах, и Пестователь нанес удар Тирфингом. Он увидел только лишь оскаленные зубы и широко распахнутые глаза человеческой головы, валящейся под копыта жеребца. Остальные уже были рядом, один спереди, двое других — с боку. А сзади галопом приближалось еще пятеро.
Даго парировал щитом удар чьего-то меча, кто-то сзади так сильно ударил его по голове, что на землю свалился шлем с конским хвостом. И вновь Даго направил меч в открытое плечо воина, который заграждал дорогу к лесу, и отсек тому правую руку. Вновь вздыбил он Виндоса, а клинок Тирфинга летал влево и вправо. Тем, которые его атаковали, показалось, что очутились они среди молний, такими быстрыми были удары меча Даго. Но те, что прятались в конюшне седельщика, были уже близко, слышны были их окрики и сопение мчащихся галопом лошадей. «Вот как погибнет Пестователь», — подумал Даго и нанес колющий удар прямо в грудь очередного противника, рассекая его кольчугу и нанося глубокую рану. Чувствовал Даго, что не сможет защититься, окруженный шестью врагами. Пугающей показалась ему ярость и молчание людей в серых плащах. Какой же огромной была их ненависть, что хотели они его порубить в молчании, без привычных в подобных случаях военных воплей и ругани. Слышен был только стук мечей и щитов, храп лошадей.
Вдруг из леса выскочило четверо всадников в черных плащах. Услышал Даго их боевой клич — резкий и протяжный. Тут уже движения нападавших утратили свою силу, ибо почувствовали они себя попавшими меж двух огней. Этим кратким мгновением тут же воспользовался Даго и без труда отсек голову тому, кого только что ранил, и который уже валился в седле. Четверо людей Спицимира с обнаженными мечами напало на оставшихся в живых пятерых врагов. Неожиданность этого нападения была настолько огромной, что те развернули лошадей и стали удирать к хижине седельщика. Даго подогнал жеребца шпорами и помчался за удирающими.
— Еще одного. Еще одного, — повторял он негромко, видя, как уменьшается расстояние между ним и последним из недавних противников.
А у того конь споткнулся на комьях вспаханной земли и упал на передние ноги. Тут
