Орки (СИ) - "Урук Хромой"
- Уже не жрец. Как ты вкусно пахнешь, Ходок. Она тоже. Я останусь здесь. Всех людей вы мне отдадите. И я вас не убью.
- Это не так легко, как кажется. Люди - моя добыча. И эта земля моя добыча. Ты уходишь, забираешь свою орду. И я тебя не убью.
Что-то хрюкнув, Тварь зевнула мне в лицо и прошипела.
- Значит так.
В следующий момент я уже летел через костер, насилуя в сумасшедшем прыжке связки и мышцы. В устрашающей близости мимо лица пролетели когти передней лапы бывшего жреца и запоздало щелкнули зубы. В другую сторону темной тенью метнулась Шаманка, на ходу что-то выкрикнув и скрутив сложную фигуру из своих пальцев. Перекатившись, я остановился у самого помоста, не спуская глаз с застывшей на другой стороне Твари. Бывший жрец, упираясь лапами в землю сейчас мучительно кашлял, что-то выплевывая на пол. Встав и встряхнувшись, я прислушался к зарождающемуся за стеной шуму драки. Слышны были вой атакующих орков Бооргуза и ответный визг нашей охраны. Кивнув на взгляд Шаманки, быстро пошедшей в сторону выхода, я вынул второй клинок и пошел к Твари.
- Стой.
Я повернул голову, тот же пленник, что Тварь при мне так полоснула, сейчас смотрел на меня безумными глазами.
- Беги, его нельзя убить.
- Меня нельзя убить.
Жрец уже стоял в полный рост и разглядывал меня. Торчащий из груди мой клинок, вбитый по самую рукоять, нисколько его не беспокоил. Не спуская с меня глаз, он небрежно выдернул его из своего тела и отбросил его в сторону. Все также, не спуская сменя глаз, он сунул когти в ближайшую жертву, повозил когтями в воющем человеке и порез на глазах затянулся запекшейся кровью.
- Ты на этом столбе будешь висеть, - на удивление внятно произнес жрец и ткнул в ту сторону, - долго висеть. Уж больно в тебе кровь чудная.
У него за спиной показались спины пятящихся воинов моей охраны и наседающие на них воины храмовой стражи. Спиною пятилась и Шаманка, что-то непрерывно громко выкрикивающая. Наша охрана быстро таяла и гибла. Но и в рядах стражи постоянно вспыхивали короткие и кровавые схватки. Обернувшись, жрец посмотрел на бой и добавил.
- А она на этом.
Сквозь разлетающихся во все стороны стражей пронеслись мои варги, и с ходу вцепились в жреца. Рявкнув, я тоже ринулся в схватку, полосуя тварь по орущей морде. Обмен ударами и тяжелыми плюхами варгов и жреца, отлетающие во все стороны кровавые лохмотья из-под моего клинка, и мы раскатились в разные стороны.
У меня повисла сломанная рука, и начал опухать отбитый бок. Варги украсились множеством царапин и порезов от когтей жреца, Таша еще и припадала на поврежденную заднюю ногу.
Жрецу тоже досталось, и сейчас он на нас смотрел одним глазом, яростно светящимся с изодранной и буквально пожеванной морды.
Из нашей стражи осталось только два израненных воина, и пыталась ползти к стене еле живая самка. Буквально чернеющая и стареющая на глазах Шаманка продолжала что-то тихо напевать, дергая пальцами на сжатом до скрипа посохе.
Стража Храма теперь уже неохотно подступала к нам, со страхом косясь на порванную спину своего хозяина.
Почувствовав это, он обернулся и, шагнув к ближайшему столбу, воткнул в висевшую на нем женщину руку, она задергалась, на глазах усыхая и чернея. Мы с варгами наблюдали, как на спине у жреца быстро зарастают рваные следы от лап и когтей и мои порезы.
Не сговариваясь, мы дружно кинулись на него, жрец успел только рявкнуть короткую команду, бросая в атаку свою стражу.
В глазах поплыло, меняя зрение, цвет почти пропал, в полумраке зала, силуэт жреца стал рельефнее и четче, его раны засветились ярким светом. Слабые места на его теле стали светлее. Все тело пронизала боль, рука с хрустом выправилась, в боку, зашевелились ребра наскоро, криво и косо, но срастаясь.
Варги дружно рявкнули и разошлись в стороны, готовясь атаковать жреца, отрывая его от жертвы и даря мне мгновения для восстановления. Срывая дистанцию, на ходу подобрал второй клинок и, закрутив веер из гудящей стали, взвился в воздух, пролетая напрямую через дым очага.
Мимо меня пролетела отброшенная Таша, разбрасывая веер кровавых брызг и тщетно пытаясь найти опору. Осатаневщий от злобы Быстрый повис на жреце сзади, кусая его в шею сзади и не останавливаясь полосуя его бока когтями. Жрец успел только попытаться отмахнуться от меня, потеряв три пальца, что кувыркаясь улетели в костер, воя завертелся, отчаянно пытаясь стряхнуть с себя варга. Я, вонзая в него свои клинки, как на когтях летал по его телу, коля и рубя, в лицо брызгало чем-то вонючим и едким, жрец ревел, хрипел и выл Быстрый. Меня несколько раз краем достали когти твари, вырывая куски плоти и одежды.
В проходе все пятилась и пятилась Шаманка, все ее защитники погибли, стража, озверев от страха, слепо лезла вперед, не глядя полосуя и коля своих товарищей по строю. Набравшая сил Шаманка могла достаточно долго держать лапу скар, что она сама и поднимала. В плотном строю, они были смертоносны для своих товарищей и сбивали напор атакующих орков, заставляя их вместо боя, ревниво и с опаской коситься на соседей. При малейшем признаке, часто рожденным воспаленным воображением и страхом, стоящий рядом или сзади воин рубил своего товарищи и в свою очередь получал нож в бок. Скары, успевшие расчистить вокруг себя место для маневра, жили недолго, но крови они стоили немалой. Что-то невнятно воя, они били и били, не обращая внимания на получаемые раны и удары. Только исчерпав полностью свои силы, они падали, и Стража начинала озираться, ожидая очередного монстра. Раскручивающий над головой тяжелый болар страж, всхлипнув, впечатывает в голову своего соседа и, выхватив его копье, втыкает в живот орущему десятнику, в воющего скару втыкают насколько копий и поднимают над головами. Он все еще продолжает размахивать и колоть копьем, потом роняет руки и безжизненно обвисает. Его еще продолжают колоть, так как уже с виду умершие скары внезапно оживали и вновь атаковали.
Шаманка, закусив губу, тихо рыкнула, и стоявший немного в стороне страж, покачнувшись, помотал головой, пряча зажёгшиеся нездоровым блеском глаза, он перехватил копье и напал на таких занятых копейщиков. Они заорали, с трудом уворачиваясь от нового врага в толчее рыхлого стоя. Со спины к скаре пробился молодой жрец с чьим-то макуатлем и одним взмахом вбил его в спину монстру. Скара выронил копье и, выхватив нож, стал неуклюже пытаться вывернуться и достать до противника, таская за собой орущего от ужаса жреца, намертво вцепившегося в рукоять меча. Скару со всех сторон били копьями рядом стоящие, и он наконец повалился. Жрец, судорожно всхлипывая, с трудом вырвал макуатль и, захрипев, с плеча рубанул по рядом стоящему стражу. Знакомо завыл и закрутился в танце смерти, щедро одаривая бывших соратников тяжеловесными плюхами и так же щедро получая в ответ.
Такое повторялось раз за разом, Шаманка пятилась и, скрипя зубами, все продолжала поднимать скар. Поредевшая сотня храмовой стражи сейчас уже не так наседала на нее, как устало резала сама себя.
А жрец, плюясь своей кровью из разорванного Быстрым горла, наконец извернулся и, зацепив его когтями, через голову стянул с себя варга и, шипя от напряжения, впечатал его в пол зала. Со свода посыпались ветки и мусор, Шаманка оглянулась, сразу потеряв контроль за скарами и быстро теряя их. Не обращая на меня внимание, жрец насел на варга, вколачивая его в камень. В него с визгом влетела Таша, и мы все воющим комков зубов, когтей и клинков покатились к стене, с грохотом впечатавшись в нее. Я сломал один из клинков, оставив его где-то в туше жреца и от души приложился об стену. Жрец двумя руками поднял за горло Ташу и, рыкнув, откинул ее в противоположную стену. Пролетев через весь зал, она упала у стены и задергалась, беззвучно открывая и закрывая пасть. Вцепившись когтями в мохнатое ухо жреца, я раз за разом вбивал в него свой клинок, пытаясь достать до мозга. Воя, он сграбастал меня своей лапой, с хрустом сломав ноги и оторвав с куском уха, несколько раз приложил об пол. После чего запустил в поднявшую голову Ташу. Отлетев от ее бока, я прокатился по полу и замер, пытаясь понять - жив ли я.
