Татьяна Русуберг - Аркан

— Ну как мы себя чувствуем? Мне вот, например, всегда так хочется есть после… — Он протянул чародейке остатки сыра, но та из последних сил замотала головой:

— Спасибо, я в полном порядке.

Летиция неловко завозилась, пытаясь встать и одновременно привести в порядок одежду. Ей удалось подняться на колени, и тут она замерла. Под правым соском жирным пауком уселся тот же символ, что прятался под лиловой сутаной Ара. Чародейка осторожно коснулась печати кончиками пальцев. Их обожгло, будто она на морозе дотронулась до лезвия ножа. В то же время подушечки кольнуло ощущение дремлющей силы — силы, которую она в любой момент могла разбудить и призвать на помощь.

— И которая в любой момент может покарать, — произнес Мастер, будто прочитав ее мысли. Он помог Летиции встать на ноги. — Настала пора доверить тебе тайну Анклава. Доверенная один раз, она не подлежит разглашению. Эта тайна передается только с печатью. Нарушение закона карается смертью. Мгновенно.

Чародейка вздрогнула, но маг уже развернул ее лицом к себе и, глядя в самую глубь навеки меченного существа, начал говорить.

Глава 20

Кровь героев

— Откажись от восстания, — предложил Фламма, глядя прямо в глаза ученику.

Все время, пока Кай рассказывал о планах гладиаторского бунта и подробностях своего сна, фаворит слушал — без вопросов и эмоций. Кай с усилием оторвал взгляд от зрачков, сверлящих его из-под тяжелых век, и уставился на умирающее пламя.

— Боюсь, уже поздно. Все зашло слишком далеко. Если я отступлю, за мной не последует никто. Скорее всего, меня сочтут трусом, предателем и… — Подернувшиеся пеплом угли в жаровне внезапно приняли очертания фигуры раба, скорчившегося под ударами тренировочных мечей.

— Ты хочешь, чтобы о заговоре донес я? — Голос Фламмы звучал настолько буднично, что до ученика не сразу дошел смысл сказанного. Аджакти вскинул голову и впился глазами в круглое добродушное лицо: «Неужели учитель считает меня способным на такую подлость?» В горле клокотали резкие слова, но он заставил себя рассуждать здраво:

— Нет. Если моим друзьям и суждено умереть, я не могу отказать им в чести погибнуть, сражаясь за свободу. Я прошу вас поддержать нас, сетха.

Фаворит перевел взгляд на домик с заложенными окнами. В затянувшемся молчании Кай ждал ответа так напряженно, что почти позабыл дышать. Тишина, казалось, имела вес и становилась все тяжелее и тяжелее — только за садовой стеной скрипели колеса проезжей повозки да лаял пес, выполняя свой долг. Наконец Фламма пошевелился:

— Ты рассказал о своем сне, чтобы облегчить мне выбор? — На ученика фаворит не смотрел. Казалось, все его внимание было сосредоточено на стенах жилища, будто он выискивал трещины, требующие заделки до новых морозов.

— Сетха, я… — начал Кай и запнулся. Учитель снова поставил его слова с ног на голову, придав им значение, которое ученику и в голову не приходило. Или приходило? Ведь знай Фламма, что его семье, его надежному существованию, взращенному в поте лица годами, как раскинувшийся вокруг сад, будет угрожать общая для всего Церрукана опасность, и он вынужден будет действовать, выбирать сторону.

— Ты спрашивал, можно ли изменить будущее? — Фаворит снова повернулся к Аджакти, обычная улыбка пропала с круглого лица, одутловатая плоть сморщилась и обвисла, так что Фламма внезапно показался стариком. — Будущее — как оюн-куле, игра, которой часто развлекаются мои сорванцы. Вытащишь палочку, что лежит в основании постройки, и все развалится. Похоже, ты — та самая палочка с красной полоской. Может, стоит просто убить тебя прямо сейчас?

Кай сидел не в силах двинуться с места, не в силах выдавить и звука из сжавшегося горла — глаза-маслины под припухшими веками засасывали, лишали воли, будто немигающие змеиные зрачки. «Может, так будет лучше всего?» — закралась в сердце чужая тепленькая мысль. И тут же его сжал страх — не за себя, а за судьбы друзей. Что предпримет Токе, не знающий, кто поддерживает гладиаторов сверху? На какой отчаянный шаг решится Анира, лишенная своего сообщника? Что станется с маленькой чародейкой в городе, развороченном беспорядками, как муравейник барсуком?

С трудом Аджакти моргнул, стряхивая наваждение:

— Если бы вы хотели избавиться от меня, сетха, — пробормотал он непослушными губами, — я был бы уже мертв.

Фламма усмехнулся:

— Хороший ответ. Нет, я не стану уничтожать ключ к свободе. Тем более когда он отпирает дверь не для меня одного.

Фаворит поднялся от забытой жаровни, подошел к выходу из беседки и застыл, уставившись на занесенный снегом сад.

— Что ты знаешь о Мингарской школе, мальчик?

Вопрос застал Кая врасплох. Убивать его, похоже, больше не собирались, но убедись наставник в вопиющем невежестве ученика, и кто знает, как все повернется? Фламма понял колебания Аджакти по-своему:

— Не бойся. Это к югу от Холодных Песков, в землях, где господствуют маги, за одно упоминание школы люди исчезают без следа. Здесь ты можешь говорить свободно — все останется между нами.

Кай поежился — огонь потух, и в беседку заполз зимний холод:

— Мне нечего сказать, сетха. Я впервые услышал о Мингарской школе от Скавра, а господин не склонен рассказывать истории рабам.

Фламма обернулся к нему, круглое лицо пошло тревожными складками:

— Неужели твой прежний учитель не поведал о корнях своего искусства?

Аджакти только покачал головой. Он знал, каким будет следующий вопрос фаворита, и чувствовал себя загнанным в тупик.

— Кто был твоим наставником? До Церрукана?

«Полуправда — лучшая ложь», — учил Мастер Ар.

— Ментор Рыц.

— Это имя мне незнакомо, — нахмурился Фламма.

— Некоторые называют его Проклятым.

— Проклятый, — еле слышно выдохнул учитель. — Еще один несчастный. Что с ним сталось?

— Он вынужден был уехать, — коротко ответил Кай.

— Поэтому твое обучение осталось незаконченным, — понимающе кивнул Фламма. — Что ж, мы все поменяли имена, скрыли лица масками, но нас находят даже на краю света.

Воин перевел потемневший взгляд в сад, где пара воробьев громогласно дралась за стручок вистерии.

— История Мингарской школы началась задолго до Последних Войн, но я сберегу твое время, ученик. Скажу только, что древнее искусство возродилось в руках тех, кто встал на борьбу с Темными. Это было лучшее, что люди могли противопоставить Хранителям Зеркала. Сначала в нас никто не верил. Но мы застали Темных врасплох, и несколько крупных магов пали, прежде чем противник осознал серьезность угрозы.