Андрэ Нортон - Проклятие эльфов

— Я принимаю этот вызов! — воскликнул женский голос. Кеман не узнал его. А вот Алара, судя по ее удивленному виду, узнала. — Готов ли ты вступить в бой, чтобы защитить его?

— Кто это говорит? — нетерпеливо произнес Кеоке. — Кто отвечает на вызов?

— Я! — послышался тот же самый голос, и драконы, толпившиеся вокруг Кемана, расступились, пропуская ту, кто приняла вызов. Но даже после того, как молодая драконица протолкалась вперед, Кеман не сразу узнал ее — слишком уж она изменилась за время его отсутствия. Но цвет ее чешуи, своеобразный угрюмый взгляд и привычно обиженное выражение морды все-таки подсказали Кеману правду.

— Мире? — переспросил Кеман, не веря своим глазам.

— А что, ты думаешь, что у твоей сестры не хватит ума понять, что за придурок ее братец? — фыркнула Мире, и в голосе ее отчетливо прозвучали интонации Ровилерна Правда, Мире искоса бросила виноватый взгляд на Алару, но, судя по ее виду, она явно не собиралась отступать. Вместо этого она покрепче уперлась лапами в землю и встопорщила гребень, недвусмысленно сообщая о своих воинственных намерениях.

— Полукровки не имеют никакого права звать нас на помощь, — презрительно заявила Мире. — Точно так же, как и прочие двуногие животные. У тебя, видно, мозги размягчились, братец, раз ты решил, что мы чем-то обязаны животным. Драконы водятся только с драконами. Драконы помогают только драконам. Вот как должно быть!

«После того, как ты ушел, Ровилерн перестал затевать драки, но зато принялся говорить всем гадости. А Мире покинула мое логово и отправилась жить вместе с Лори и ее сыном и стала такой же задирой, как Рови, если не хуже, — быстро пояснила Кеману Алара. — Они с Лори — как две половинки одной монеты. А при поддержке Рови Мире может запугать почти любого. Единственное, чем Мире отличается от Рови, так это тем, что она значительно умнее и не позволяет застукать себя на горячем, когда изводит кого-нибудь. Иногда мне кажется, — с горечью добавила Алара, — что я дала жизнь подменышу».

— И как же ты желаешь сражаться со мной, сестра? — спокойно спросил Кеман. — Обычный бой будет вопиюще неравным — ты не находишь?

Драконицы, вступившие в пору зрелости, были значительно крупнее драконов-ровесников, и Мире не была исключением из этого правила.

— При помощи магии! — заявила Мире, и Кеману показалось, что при этих словах ее морда на миг приобрела какое-то странное, коварное выражение. — Твоя магия против моей. И драться будем немедленно, здесь и сейчас!

— Хорошо, пусть будет так, — не думая, ответил Кеман — и по сдавленным возгласам, раздавшимся в толпе, понял, что совершил крупную ошибку.

Но исправлять что-либо было поздно — он уже согласился. Да и потом, обычный бой все равно исключался — Кеман был некрупным даже для самца, и Мире, хотя еще и не достигла полной зрелости, значительно превосходила его габаритами. Так что же ему остается, кроме магии?

Кеман соскочил на землю и встал напротив Мире. Остальные драконы немедленно попятились, освобождая место для схватки. Алара тоже отступила в сторону, и во взгляде, который она бросила на сына, светилось отчаяние. Кеман постарался не заметить этого взгляда.

В конце концов, он узнал от Шаны много такого, о чем Мире просто не могла иметь понятия. Он побывал в таких передрягах, какие ей и не снились. Он победит ее. Обязан победить.

Но когда Кеман собрался с духом и приготовился к первому испытанию, коварное выражение так и не исчезло из глаз Мире.

— Начинайте схватку! — скомандовал Кеоке.

«Аххх!»

Очередной обрушившийся на него удар заставил Кемана содрогнуться всем телом. Кеман все-таки сумел удержаться на ногах, но он уже не видел, что творится вокруг, и почти ничего не слышал.

«…надо держаться.., больно.., как больно…»

Гомон толпы становился все более и более неразборчивым. Кеман попытался разорвать хватку Мире, но у него ничего не вышло.

— Довольно! — взревел Кеоке. Кеману померещилось, что голос старейшины доносится откуда-то с другого конца вселенной…

Боль прекратилась, и Кеман рухнул в пыль бесформенной грудой, как будто у него в теле не осталось костей. Он смутно слышал победный вопль Мире, но его это уже не волновало. Он просто лежал там, где свалился, уронив голову набок и закрыв глаза. Горький вкус поражения мешал ему дышать, и это ощущение было не менее мучительным, чем боль измученного тела.

Он будет жить… На самом деле, он даже довольно быстро поправится — драконы легко излечиваются от ран, нанесенных при помощи магии. Но в эти мгновения Кеман не был уверен, что действительно желает выжить.

Он проиграл. Он пообещал Шане, что вернется и приведет помощь — и потерпел поражение. Мире даже не прибегла к обману — она не нуждалась в этом. Магия, которой владел Кеман, не могла противостоять боевой магии драконов. А Мире хорошо ее изучила.

Если бы Кеман сейчас находился в облике полукровки, он бы разрыдался.

Как он посмотрит теперь в глаза своим друзьям? Как он сможет вернуться и сказать им, что помощь, которую он обещал, не придет?

Но если он не вернется, у них не будет даже его поддержки.

Теперь Кеман раз и навсегда сделался изгнанником, и это изгнание было неотвратимо, словно смерть. Если он теперь попытается обратиться к кому-либо из драконов, тот просто сделает вид, что не замечает его.

Кеман ожидал, пока все звуки не утихнут, пока последние драконы не уйдут от места схватки, предоставив «покойнику» возможность исчезнуть без лишнего шума.

Тогда он хотя бы останется в одиночестве и сможет подняться на ноги и убраться отсюда, унося с собой позор поражения. В конце концов Кеман открыл глаза и медленно, превозмогая боль во всем теле, встал. Он чувствовал себя так, словно каждую его чешуйку по отдельности отбили молотком, а потом сунули в огонь.

Долина опустела. Сейчас трудно было даже заподозрить, что здесь кто-то живет. При виде этого зрелища Кеману сделалось еще хуже. Вопреки Закону он надеялся, что Алара все-таки останется рядом с ним.

Но — может, так даже к лучшему. Теперь он свободен и может делать все, что сочтет нужным. Ему придется делать это в одиночку — но зато ему не нужно больше бояться порицания со стороны кого-либо из драконов.

И даже теперь, когда ему нужно было отказаться от всей своей прежней жизни, он не завидовал Мире.

Кеман приподнял крылья, распахнул их — и метнулся в холодное, безразличное небо.

Алара забралась на утес с другой стороны, чтобы не видеть никого из родичей. Она была сейчас так разъярена, что соображала с трудом, — и ей точно не хватило бы связности мышления, чтобы убедительно соврать.

Кеман должен сейчас лететь очень медленно. И, несомненно, ему придется вскоре задержаться и найти себе какую-нибудь добычу. Он должен был выйти из схватки до предела истощенным. Так что его нетрудно будет нагнать.