Гай Гэвриел Кей - Песнь для Арбонны

Даже Бертран придержал коня, когда услышал высокие, чистые, мелодичные звуки рога, взлетевшие над долиной. Это была своего рода музыка среди умирающих и мертвых. Блэз, пробившись вперед, сумел наконец догнать его.

— Бертран, стой, ты должен остановиться. Теперь это только солдаты. Фермеры и крестьяне. Адемар мертв, все кончено. — Герцог Талаирский тогда повернулся и посмотрел на него, и Блэза отрезвило и обдало холодом то, что он увидел в глазах Бертрана.

— Но не я его убил, — медленно произнес Бертран, словно в трансе. В его словах было нечто ужасное.

Блэз сделал глубокий вдох и осторожно сказал:

— И не я, а у меня было не меньше причин. Это не должно иметь значения, Бертран. Для нас обоих. Мы победили. И смотри, люди Гарсенка заставляют остальных сдаться.

Это было правдой. Солдаты Гораута, захватническая армия бога, бросали свое оружие. Блэз увидел, что Тьерри скачет к ним. Еще на ходу он крикнул:

— Мы не должны убивать безоружных людей, Бертран.

— Может, скажешь, почему? Кажется, я забыл. — Глаза у Бертрана оставались неистовыми, невидящими.

— Нет, ты не забыл, — произнес Валери за спиной у кузена. Они повернулись к нему; лицо Валери снова стало спокойным, хотя Блэз видел, что самообладание дается ему с большим трудом. — Ты вовсе не забыл. Ты просто хочешь забыть. И я тоже. Ох, Бертран, я тоже, но если мы это сделаем, мы станем такими же, как те, которых только что победили.

Блэз когда-то сказал то же самое в тишине зала совета. А сейчас они на поле боя, и в голубых глазах человека, к которому обращался Валери, светится безумие. Потом Блэз увидел, как он несколько раз тряхнул головой, словно пытался отогнать от себя что-то. Он понимал, понимал лучше, чем Бертран мог себе представить, как трудно преодолеть ярость битвы и перейти к чему-то другому.

Но когда Бертран снова повернулся к нему и к стоящему рядом Тьерри, Блэз увидел на его лице знакомое выражение.

— Очень хорошо, — произнес герцог талаирский, — мы возьмем их в плен. Есть еще последнее, что нужно сделать, хотя тебе это может быть неприятно, Блэз, не знаю. — Он сделал короткую паузу. — Где верховный старейшина Гораута?

Поразительно, но Блэзу удалось выбросить из головы своего отца; или, может быть, учитывая то, что теперь разлетелось на осколки в этом мире, это вовсе не удивительно. Он повернулся к группе людей, стоящей к западу от них, и увидел в середине своего отца — пешего, но возвышающегося даже над самым высокими людьми.

Гальберт снял свой шлем, или его у него отобрали. Он стоял с непокрытой головой под лучами вечернего солнца. На его лице и на синих одеждах виднелась кровь. Вокруг него образовалось пустое пространство, и, глядя туда, Блэз с опозданием понял, куда исчез Рюдель. Его друг стоял вместе с Гальбертом внутри этого пространства с обнаженным мечом, хладнокровно приставив острие к груди человека, который немногим более полугода назад предложил ему четверть миллиона золотом за убийство Бертрана де Талаира.

И Блэз понял, что здесь сводится еще один счет, пока солнце движется к западу по зимнему небу. Он спросил себя, почему его отец не покончил с собой, чтобы не попасть вот так в руки врагов. Но это была лишь быстро промелькнувшая мысль. Гальберт не тот человек, который предпочел бы подобный выход, и в любом случае бог запрещает такие поступки.

Казалось, в долине воцарилась тишина. На северо-западе появились облака. Он смотрел, как они набежали на солнце, потом уплыли дальше. Теперь, в конце дня и после такого напряжения сил, похолодало. Но все закончилось; звон оружия стих. Люди стонали, кричали от боли в разных концах поля. Это будет продолжаться долго, Блэз это знал. Он вздрогнул.

— Я захватил для тебя плащ. — Это сказал Ирнан. Блэз повернулся и посмотрел на арбоннского корана, который охранял его весь день. Они плавали к острову Риан в море однажды весной, чтобы вернуть обратно одного поэта. Это началось там; для Блэза это началось там со встречи с верховной жрицей в лесу, с черных провалов ее глазниц и белой совы на ее плече.

Через мгновение он кивнул головой, и Ирнан набросил тяжелый плащ темно-пурпурного цвета на плечи Блэза. Блэз удивился, где он его достал; пурпурный цвет — это цвет королей. Но у него было подозрение, догадка, откуда взялся этот плащ. И эта мысль заставила его на мгновение отвернуться от отца в кольце мечей и быстро взглянуть на Тьерри. Но потом он отвел от него взгляд и посмотрел вдаль, в направлении острова среди озера, где находились женщины.

Теперь, когда сражение прекратилось, можно было различить отдельные фигуры в долине у озера. Стоя вместе с остальными на северном берегу острова, Ариана могла разглядеть своего мужа: судя по тому, как он сидел на коне, кажется, с ним все было в порядке. Недалеко от Тьерри она заметила Ирнана из Бауда, который закутал плечи Блэза де Гарсенка пурпурным плащом, который она ему доверила, и тут Ариана расплакалась.

Теперь почти все плакали; они не знали, сколько человек погибло и кто именно. Графини не было с ними на берегу; она отправилась вместе со жрицами и жрецами в храм на благодарственный молебен. Ариана понимала, что должна быть с ними, но ее мысли сейчас, после того как протрубили рога, были полностью обращены к мирским делам.

Маленькие лодки непрерывно сновали взад и вперед по неспокойным водам; они плавали так во время всего боя. Последний гонец рассказал им, что король Гораута погиб, пораженный красной стрелой в глаз. Никто не знал, кто послал эту стрелу, сказал жрец, опускаясь на колени на песок. Оперение, сказал он, было сделано из перьев совы. Стрела прилетела прямо с неба.

Он также сказал им, что Уртэ де Мираваль, который спас их в конце, несмотря ни на что, при смерти, если уже не умер. И это последнее известие имело для Арианы большее значение, чем для всех остальных людей на острове или даже чем для всех живых людей.

Оно означало, что условие клятвы, которую она держала с самого детства, закончилось, и тайну, которую она поклялась сохранить, она теперь могла поведать миру. И именно поэтому она рыдала на том берегу, глядя на север, в сторону долины, на фигуру своего мужа в красном камзоле, и на высокого человека в пурпуре рядом с ним, и на третьего человека, ниже ростом, чем эти двое. На того мужчину, который много лет назад застал врасплох путешественников под вязами; их она и сейчас видела рядом с аркой на западе.

Она отошла в сторону от остальных на берегу, погружаясь в воспоминания. Еще одна лодка приближалась с еще более свежими новостями; другие женщины тревожно бросились к ней. Ариана вместо этого прошла немного на запад и стояла одна, глядя на другой берег, тот, что ближе к Миравалю.