Джулия Джонс - Крепость Серого Льда

При мысли о яйцах у Эффи потекли слюнки. Сырые, они должны быть очень вкусны с красным перцем. Впрочем, она уже видела перед собой другой, хотя и не столь соблазнительный, источник пищи.

Рыба. Она падала в пруд сверху, вместе с водой, и сила падения глушила ее на время. Это зрелище приковывало к себе Эффи, как кукольное представление на Дхунской ярмарке. Рыбы плюхались в воду громко, как... как мокрая рыба. Эффи не знала, как они называются, и про себя звала их просто блестючками. Их розовая чешуя отливала серебром. Выловив одну рыбешку и расплющив ее камнем, Эффи увидела внутри множество костей. Она попробовала сперва один кусочек, потом другой, который обильно посыпала красным перцем. У нее потекли слезы, и она решила, что пора развести костер.

Прутьев она могла наломать сколько угодно, но все они были сыроваты. Помогая себе ногой, она набрала охапку наиболее подходящих и снесла их на самое сухое место, какое ей удалось найти. Пыль от водопада долетала даже и до этого плоского камня. Эффи хмурилась, когда капли шлепались на ее дрова, но делать было нечего.

Обшаривая бухту глазами, она искала что-нибудь сухое и трескучее. Райф, как говорил батюшка, мог соорудить костер из чего угодно. Жаль, что его нет здесь сейчас. Его и Дрея.

Ну уж нет. Нет. Жалеть себя она не станет. Трусов и нытиков среди Севрансов никогда не водилось.

Эффи так рассердилась, что даже согрелась немного, и начала зачем-то бегать вокруг пруда. Вот бы Летти Шенк и Флорри Хорн на нее посмотрели. Бегает в одних штанишках, точно она дитя малое, а не девица, которой скоро уж девять исполнится!

Ее беготня вспугнула уток, и они бросились от гнезда в воду. Эффи остановилась. Теперь самое время утащить яйца, сказал тихий голосок у нее внутри. Но нет. Они храбрые воины, и нехорошо было бы так поступить с ними. Разве что когда рыба ей совсем уж опостылеет...

Однако кое-что под тем кустом все-таки привлекло ее внимание. Утки построили гнездо на высокой и сухой галечной насыпи, а от водопада его прикрывал пышный куст. Семь бледно-зеленых яиц лежали на плотной подстилке из прутьев, мха и пуха. Эффи, осторожно сдвинув их все на одну сторону, оторвала солидный кусок гнезда.

Должно быть, это первый случай в истории разорения гнезд, когда похититель взял само гнездо, а не яйца, хихикнув, решила она. Пока она раскладывала сухую растопку в куче топлива, селезень вернулся к гнезду — проверить.

Он беспокойно копошился там, а Эффи старалась вести себя как можно тише. Сегодня она и так заставила уток порядком поволноваться.

Огонь оказалось разжечь не так легко, как она полагала. Огниво Клевиса высекало из кремня яркие искры, но растопка никак не желала заниматься от них. Искры загорались и тут же гасли, а ветер когда помогал, а когда и нет. Лишь с трехсотого, наверно, удара растопка затлела наконец. К этому времени стало темно, и Эффи ободрала себе костяшки на правой руке, в которой держала огниво.

Когда огонь охватил прутья, она пошла за своей одеждой и корзиной. Юбка и плащ так и не высохли толком. После возни с костром Эффи очень устала и не придумала ничего лучшего, чем надеть их на себя и так сушить. Натягивать на себя мокрое было ужасно неприятно, и зубы у нее опять застучали. Но Эффи заставила их перестать и принялась готовить рыбу.

С тех пор прошло десять дней. Каждое утро Эффи, просыпаясь, думала: пожалуй, сегодня я пойду дальше, но потом не трогалась с места. Здесь она чувствовала себя защищенной. Бухта была величиной с молельню, только гораздо мокрее. Здесь была рыба, была вода, а костер не каждый день приходилось разжигать. Одежда на Эффи, правда, никогда не просыхала полностью, и по ночам ей бывало одиноко, но все-таки это было лучше, чем выходить на простор. От одной мысли об этом Эффи бросало в дрожь.

Каждый день она решала, что побудет здесь еще немного. Амулет все это время не подавал признаков жизни, но она знала, что в случае чего он предупредит ее об опасности.

Да и утята должны были вот-вот вылупиться. Утки отъелись, и перья на них лоснились — не одна Эффи кормилась оглушенной рыбой, — и кто-нибудь из них все время сидел на гнезде. Они привыкли к Эффи и поднимали крик, только если она подходила очень уж близко. Она даже разговаривала с ними иногда, но они, конечно, не слушали. Все-таки как-то легче, когда слышишь человеческий голос, хотя бы и свой собственный.

...К пальцам вернулась чувствительность. Эффи вынула руки из-под мышек, думая, что же ей делать дальше. Прутьев, наверно, наломать. Хоть не услада, а сделать надо, как говорил Джеб Оннакр, выгребая навоз из конюшни. А прутья ломать все-таки приятнее, с усмешкой подумала Эффи.

Из-за водопада ей казалось, что дождь идет каждый день. Он красивый, этого у него не отнимешь, но слишком уж много от него шума и сырости. Без него бухта была бы намного лучше. Капли стучали Эффи по спине, пока она ломала ивняк.

Руки Эффи за работой стали приобретать свой обычный цвет. Любопытно знать, на что похоже то, чего ей не видно. Эффи провела пальцами по волосам. Нехорошо быть тщеславной, но все — Райф, Дрей, батюшка и Рейна — говорили, что волосы у нее красивые. Даже Летти Шенк как-то признала, что они ничего, если кому нравятся рыжие, как древесная кора. Глупость, конечно. Кора на деревьях бывает разная, смотря по тому, какое дерево. Летти Шенк в этом ничего не понимает, она и репу-то от сосновой шишки не отличит.

Сейчас Эффи с гримасой ощутила, что волосы у нее как солома и в них набилось много посторонних вещей. Бросив прутья, она пошла к костру и села на подстилку из веток и фургонного холста, которую сделала, чтобы не сидеть на холодном камне. Расчесывая волосы пальцами, как гребнем, она стала выбирать оттуда перья, репьи и засохшую грязь. На это ушло много времени, поскольку волос у Эффи Севранс тоже было много.

Заметив, что костер вот-вот угаснет, Эффи отправилась за топливом. Уже темнело, а она так и не поджарила трех своих рыб. Нагнувшись за тяжелой березовой веткой, она услышала с востока крик. Эффи замерла и прислушалась. Вскоре крик повторился, но теперь как будто с юга. Эффи положила ветку и потрогала амулет. Камень подрагивал, но не сильно.

Эффи держалась за него и думала. Раз люди кричат на востоке и на юге, значит, они перекликаются через реку. Может, это городские купцы, которые должны были забрать золото у Драсса и Клевиса, наконец переправились через Волчью? Или нашли на этой стороне лодочника, который согласился их перевезти?

Эффи заволновалась, не зная, как ей быть. Она этим золотишникам ничего не должна. Все, что она может для них сделать, — это рассказать о смерти Драсса и Клевиса. Их гибель стоит того, чтобы рассказать о ней, но разве горожане оценят их подвиг, как оценили бы кланники? И как ей все-таки надлежит поступить? Горожанам она ничего не должна, но она в долгу перед Драссом Ганло и Клевисом Ридом.