Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

А ведь верно подметил — один в спальне, охрана по периметру, только я под боком.

— Капитан первого ранга Гладышев Алексей Владимирович, — представился, принимая наполненный бокал.

— Только не говори, что не положено. Мне, понимаешь, врачи запрещают, но обычай требует. За знакомство!

Пустые бокалы встали рядом, Патрон взялся за бутылку.

— Я по-американски, а тебе, наверное, закусочка нужна?

— Обойдусь.

— Вот это правильно, так и отвечай. Надоели эти — господин президент, товарищ Верховный Главнокомандующий. Это я сегодня, а завтра пенсионер, понимаешь, и если теперь буду чванится, ты мне потом руки не подашь. Верно? Ты, Алёша, будь проще, по крайней мере, в обстановке, когда не требуется соблюдать букву протокола. Давай-ка выпьем, и ты расскажешь о себе.

В моём повествовании о средиземноморском походе президента больше всего возмутило поведение американцев.

— Как они посмели стрелять через вас? Могли, понимаешь, ответные действия спровоцировать. Вот была бы заваруха! Скажу Биллу, обязательно скажу при встрече — пусть за чуб оттаскает натовских хулиганов.

Литровая бутылка опустела.

— Продолжим или хватит? — Патрон потерял осмысленность взгляда. — Смотрю, капраз, в огне не горишь, в воде не тонешь, и водка тебя не берёт. А я, понимаешь, раскис — помоги, брат, в постельку, баиньки.

Служба не тяготила — никто не напрягал, меня просто не замечали ни простые, не официальные лица. А мне сохранять невозмутимость в любой ситуации — проще пареной репы. Стою в начищенной, отглаженной форме, сверкая регалиями, и чемоданчик в руке, как напоминание — если кому-то очень неймётся, то можем и того…. вразумить.

Патрон с опаской поглядывал на мою ношу, но и с гордостью.

— Мы с тобой, Алёша, гаранты — я конституции, понимаешь, а ты безопасности.

Я понимал, пил, не хмелея, водку и поддерживал диалоги. Наши ночные бдения становились нормой. Даже в загородной резиденции, в окружении домочадцев, он умудрялся обмануть зоркое око и пробраться в мою служебную комнату.

— По-шахтёрски чокнемся, — накрыл ладонью бокальчик. — Чтоб с потолка, понимаешь, не капало и начальство не слыхало.

— Что говорят обо мне в народе? — Патрон выпил и настроился на благодушную беседу.

— Я как декабрист — страшно далёк.

— Шахтёры на асфальт, понимаешь, сели, касками стучат. Чего добиваются?

— Чего-то хотят.

— Ты не юли — пресса обо мне всякие гадости пишет, и то не прессую. Режь, понимаешь, правду-матку.

— Правду-матку? В глаза? Ну, хорошо. Скажите, зачем мне, офицеру флота, нужна эта долбанная приватизация?

— Долбанная? — в руке Патрона дрогнула бутылка. — Ты что ж, не хочешь стать собственником?

— Собственником чего? Линкор с братишками оприходую?

— Ну, боевая техника — достояние государства, а вот фабрики и шахты, пожалуйста. Обменял, понимаешь, ваучер на акции и получай проценты с дивидендами.

— Я служу Родине и хочу получать зарплату, а после демобилизации — пенсию. К чему эти заморочки?

— Это всё от экономической безграмотности. Что говорить про страну, если офицер с высшим образованием ни бельмеса, понимаешь, в ценных бумагах!

— Вы предлагаете вместо учебно-тренировочных занятий читать матросам политэкономию?

— Ты сначала ею сам овладей.

— А я владею, но не книжными премудростями, а жизненным опытом. Встречался в портах с американскими, английскими моряками. Сходят на берег и начинают предлагать сигареты, зажигалки, порнуху и прочую дрянь. Скупают местные сувениры, и не на память, а чтобы выгодно перепродать в другом месте. Таких негоциантов хотите видеть под Андреевским стягом?

— Но дерутся они отменно.

— Техника замечательная, а душонки сплошь гнилые. Гоняли мы их в портовых кабачках.

— Да ты, Алёша, хулиган. Давай, понимаешь, за Андреевский флаг.

Частые возлияния не укрепляли Патрону здоровье — с сердечным приступом в очередной раз загремел в ЦКБ. Меня расквартировали в соседней палате, а шефа стали готовить к операции. Явился глава президентской администрации:

— Какие будут указания? Может на время вашего отсутствия уступить ядерный чемоданчик премьер-министру?

— К чёрту! Позовите офицера.

Мне, явившемуся:

— Каперанга, крови не боишься? Будешь сидеть рядом, и смотреть, как меня режут. Всё ясно?

Ясно-то ясно, но когда Патрон уснул в операционной, врачи выставили меня за дверь. На несколько часов страна осталась без ядерного щита.

Президент очнулся от наркоза и потребовал к себе.

— Всё видел? Хреновый у меня мотор?

— Врачи лучше знают.

— Вот так помрёшь на полпути, и что со страною станется? Опять, понимаешь, коммунисты власть к рукам приберут. Нет, брат, только так и надо было идти — через приватизацию и шоковую терапию. Сейчас у нас складывается класс собственников, он своего не отдаст, без борьбы не уступит.

У меня иное мнение по этому вопросу, но разве поспоришь с человеком едва-едва выкарабкавшимся с того света. Размышлял, а не уступить ли шефу оптимизатор — Билли его мигом на ноги поставит. Но была заморочка — палата находится под видеонаблюдением и мне не объяснить службе президентской безопасности свой широкий жест.

Шеф утомился и отправил меня восвояси. Дискуссию продолжил с Билли.

— Почему он?

— Не кумир?

— Да как-то, знаешь…. Человек неплохой, но этого мало, чтобы вывести страну из кризиса.

— Одна общая ошибка всех царей, королей, диктаторов и даже народных избранников — великое самомнение. Не может смертный человек — пусть будет он семи пядей во лбу — одной рукой строить, другой разрушать. Если призван Божьим промыслом свергнуть старый прогнивший строй, то исполнив миссию, уходи — строить новое позволь другим. Но героя точит самомнение, он цепляется за власть, пытается что-то сотворить и творит, как недоученный маг — козу вместо грозы.

— Это уже антигерой получается.

— И он им станет, если сейчас не уйдёт с Олимпа.

— Похоже, не собирается — о втором сроке заикался. И он его точно угробит.

— Ну, понятно, извечный вопрос — что после меня? А ничего страшного. Вселенная умрёт только для него и будет жить сама по себе. Так просто и почему-то недоступно. Может, ты ответишь, Создатель — почему, имея все для того возможности, не захотел править миром?

— По-моему, это скучно.

— День и ночь думать о благе других?

— Вот именно.

— Эгоистично, хотя хвалю за честность, которой не хватает твоему Патрону.

— Ты всех собак на него повесил, забыв, что в деле он не одинок — есть ещё команда.