Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель

— Ты бы предпочел, чтобы он справился? — немедленно вспыхнул Гарет. — Да убей он дракона — королевские войска шли бы на тебя сейчас из долины Ильфердина через Бездну!

— Парень! — Джон дотянулся до плеча рассерженного принца и похлопал успокаивающе. — Не ершись. Мне от его слов ни холодно, ни жарко, а криком ты ничего не докажешь.

— Королевские войска никогда бы не прошли через Бездну, даже если бы все врата были распахнуты, — сердито возразил Балгуб. — Но мы замкнули двери, а если надо, то обрушим их взрывчатым порошком — его у нас там накоплено много.

— Если бы войска повела сама Зиерн, дорогу они бы нашли, — вмешался Поликарп. Звенья слишком просторной кольчуги легонько звякнули, когда правитель, скрестив руки на груди, прислонился узким плечом к каменной, исписанной учеными каракулями стене. — Ей достаточно было бы проводить их до Пещер Целителей, а оттуда до подземных ворот Цитадели, как уже было сказано, путь прямой. Что же до того, будто власть Камня никак не изменилась после вмешательства Зиерн… — Он взглянул на сгорбленную спину нахохлившегося гнома. — Вот ты единственный Целитель, Балгуб, избежавший гибели. Дракона в Бездне больше нет. Рискнешь ты воспользоваться Камнем?

Широкий рот гнома поджался, бледно-зеленые глаза уклонились от встречи с голубыми.

— Итак? — мягко сказал правитель.

— Я не верю в правоту Мэб, — упрямо повторил Балгуб. — Тем не менее пока я, она и другие оставшиеся в Беле Целители не изучат вместе, что произошло с Камнем, я не воспользуюсь им ни ради добра, ни ради зла. Но если речь зайдет о том, чтобы сохранить Цитадель и не допустить в Бездну Зиерн, то уж лучше я, чем она. — Белые ручки, похожие на две подземные креветки, легли, скрючившись, одна на другую. Лунные камни перстней блеснули над испятнанным чернилами столом. — Мы должны поклясться, что не допустим Зиерн к Камню. Пусть каждый гном и каждый человек… — Балгуб взглянул на правителя не то властно, не то умоляюще, и Поликарп слегка наклонил голову, — умрет, но не позволит ей снова протянуть руку к тому, чего она ищет.

— А если учесть, насколько возрастет ее сила, овладей она Камнем, — с дотошностью истинного ученого добавил Поликарп, — то умереть придется и в этом случае.

— Джен?

Дженни приостановилась в дверях отведенной им комнаты. После продуваемого всеми ветрами гребня крепостной стены воздух в помещении показался ей спертым и затхлым, как Рыночный Зал прошлой ночью. Застоявшийся дух пыльной бумаги и кожаных переплетов смешивался с кислым запахом тюфяков, в которых давно уже не меняли солому. После напоенного травой и водой западного ветра дышать такой смесью было тяжко. Книги громоздились, вздымаясь к потолку, вдоль двух стен; третья была завалена свитками, и это заставляло вспомнить рабочий кабинет Джона в Холде. Некоторые тома были изъяты со своих мест, и похоже, Джон их уже читал. Сам он стоял в промежутке между двумя высокими стрельчатыми окнами; в тени выделялись лишь белый рукав рубашки да мерцающие кругляшки очков.

— Зря ты поднялся с постели, — сказала она.

— Не могу же я провести на спине весь остаток жизни! — Выглядел он изможденным, но фраза прозвучала довольно бодро. — Думается мне, что все мы скоро сляжем, и к этому времени я бы хотел уже быть на ногах.

Он помолчал, разглядывая силуэт Дженни в тускло освещенном про ме. Потом продолжил:

— Странно это слышать от женщины, которая не спит вот уже третьи сутки. Что происходит, Джен?

«А ему тоже нельзя лгать, — подумала Дженни. — Как и дракону». Поэтому она не спросила, что он имеет в виду. Провела рукой по волосам и подошла поближе.

— Ты избегаешь говорить со мной об этом, — сказал Джон, — и дело даже не в том, что у нас нет времени на разговоры. Ты вроде не сердита на меня, но я ведь чувствую твое молчание. Это как-нибудь связано с твоей новой магической силой, да?

Он обнял ее за плечи одной рукой, и Дженни прижалась к его твердой груди под тонкой миткалевой рубашкой. «Можно было предвидеть, — подумала Дженни, — что Джон догадается о многом».

Поэтому она лишь кивнула, не желая спугнуть речью то, что владело ею весь день: воспоминание полета и ночного разговора с Моркелебом. До вечера она бродила по высокой крепостной стене, словно пытаясь уйти от выбора.

Моркелеб предлагал ей царство драконов — переплетение воздушных троп, всю силу земли и неба, бесчисленные годы жизни… Ключ к магии — сама магия, а ответ всегда заключен в самом вопросе…

— Джен, — мягко сказал Джон. — Я никогда не хотел, чтобы ты разрывалась на части. Я понимаю, что этого не получалось, но я старался как мог.

— Ты не виноват.

Выбор… Она поставила его перед собой давно, но так до сих пор и не решила, как ей жить: дать ли событиям развиваться естественным путем или же попробовать изменить их самой. И, как всегда, что-то в душе ее съеживалось испуганно при мысли об этом выборе.

— И магия твоя изменилась, — прибавил Джон. — Я это чувствую, да и просто вижу, что она делает с тобой.

— Она зовет меня, — ответила Дженни. — Если я прикоснулась к ней, я уже не выпущу ее, даже если бы могла. Это все, чего я желала, все, что я имею.

Нечто подобное она сказала ему много лет назад, когда оба они были молоды. Тогда он закричал: «Но все, что имею я, — это ты!» На этот раз он лишь слабо пожал ей руку, но Дженни чувствовала, что выкрикни он эти слова сейчас — они бы и сейчас оказались правдой.

— Выбирать тебе, милая, — сказал он. — Сама знаешь, так было всегда. Все, что ты отдавала мне, ты отдавала по своей воле. Я не держу тебя. — Прижимаясь щекой к его груди, Дженни не могла видеть его быструю улыбку, но она почувствовала ее. — Как будто я могу тебя удержать…

Они подошли к соломенным матрасам под грудами одеял — больше в осажденной Цитадели спать было не на чем. За окнами мерцали влажные черные черепицы толпящихся крыш; канавы алмазно поблескивали в лунном свете. В осадных лагерях звонили колокола, призывая на вечернюю молитву Сармендесу — владыке мудрых дневных мыслей.

Под теплыми покрывалами, чувствуя рядом такое знакомое тело Джона, Дженни наконец почувствовала, что искушения отступают — хотя бы до рассвета. Невозможно было думать о каком-то выборе, лежа в этих теплых руках. И все-таки, когда сон пришел, видения ее были смутные и неясны.

Глава 16

Дженни проснулась поздним утром, почувствовав, что Джона рядом нет.

Подобно дракону, она и во сне знала о многом, происходящем наяву. Долгое время Джон не спал и, опершись на локоть, всматривался в ее лицо. Потом поднялся и стал одеваться: сам надел рубашку, кожаные штаны, обулся. Каждое движение давалось ему с трудом, одежда цеплялась за бинты на подживающих ранах и ссадинах, причиняя боль. Он взял в качестве костыля алебарду, тихо поцеловал Дженни — и вышел.