Сара Зеттел - Наследие чародея

Когда огонек стал пухлым, голубым и удвоился в размерах, Бриджит отвела спичку от фитиля, и тот расцвел своим собственным пламенем. Три других, слава богу, последовали его примеру. Бриджит отбросила спички, закрыла лампу стеклом и тронула маятник. Луч засиял ярким светом, часовой механизм пришел в движение, затикал и защелкал, качая в лампу горючее и поддерживая четыре огонька.

Внизу, в холоде гостиной, всеми забытая Жар-птица приподняла голову.

Шаги на лестнице стихли.

Страх стал медленно расползаться по телу Бриджит. Где Калами? Что сейчас делает? Ну не ждет же, в самом деле, когда она сама откроет люк? Может, он пошел за каким-нибудь инструментом, ломом или топором, чтобы взломать дверь? А может, собирается ждать, пока голод и холод не вынудят ее покинуть свое укрытие?

Бриджит потерла руки, чтобы согреться, и огляделась вокруг… Теперь вся эта затея казалась ей абсурдной. Она взобралась сюда, чтобы колдовать. Она надеялась, что из ритмичных звуков работающего насоса и света лампы ей удастся сплести что-нибудь вроде тех чудес, что удавались ей в Изавальте. Но чудеса остались в другом мире. А здесь — только медь, железо, стекло и воспоминания.

Но там, внизу, умирает Жар-птица, уже умерла Медеан… И если она не хочет присоединиться к их компании, надо что-то делать. Но что? Что она может сделать? Здесь, на башне, она долго не протянет.

«Бриджит».

Она раздвинула шторки. Луч маяка выхватил из тьмы широкое белое пространство и темную воду, а еще — фигуру человека, стоящего у подножия башни.

Папа…

Это был Эверет Ледерли. Он стоял и смотрел на Бриджит пустыми глазами. Порой плечи его вздрагивали, словно от мучительных приступов кашля.

Папа…

«Ты меня бросила, — сказали его глаза. — Ты меня бросила».

— Нет, папа…

Она открыла маленькую дверцу, что вела на опоясывающий башню балкон, и протиснулась в нее. Эверет стоял на снегу, глядя на Бриджит дырами глазниц и вздрагивая от кашля.

«Ты убежала в мир того, кто не любил и не воспитывал тебя. Ты решила, что твой отец — он. Ты предала меня».

— Нет! — закричала Бриджит. Сердце ее разрывалось на части, слезы покатились из глаз, замерзая на щеках под пронизывающим ветром. — Пожалуйста, не надо! Мой папа — ты!

«А ведь ты обещала мне. Я доверил тебе самое ценное, что мог завещать, — работу. А ты сбежала. Сбежала от меня и от своей дочери. От всей своей семьи, от своей ответственности — к богатству и почету».

— Это не так, — колени Бриджит задрожали.

Но отец не принимал никаких оправданий. Да и разве могло быть иначе? Нарушенному обещанию, измене своему долгу нет и не может быть оправданий. Никаких.

«Иди сюда, ко мне. — Отец поднял на нее пустые глаза. Он стоял на снегу, усталый и измученный. — Мне холодно. Ты нужна мне, Бриджит. Ты нужна мне здесь, внизу».

Она перегнулась через перила.

— Прости меня, папа! Я не должна была уезжать.

«Иди ко мне! Ты ведь хорошая девочка?»

Да, она должна быть там, внизу, рядом с призраком отца. И она будет там. Еще миг, и она сломанной куклой будет лежать возле его ног.

Но зачем, зачем ему нужна ее смерть? .

И тут Бриджит увидела длинную тень, которую фигура отца отбрасывала в свете маяка. Это не призрак! Не Эверет! Это… Калами!

Двойное зрение здесь не работает, но это может быть только он! И он не знает, может ли она видеть.

— Ты не Эверет! — закричала она, крепче вцепившись в перила. — Ты — Калами!

Чары рассеялись.

— Да, это я! — загоготал Калами и поднял над головой магическую веревку. Затем завязал на ней узел и тут же принялся за второй. Что еще он задумал?

Ярость наполнила ее душу. Как он посмел играть ее любовью к отцу?!

— Бриджит! — крикнул Калами. — Но ведь ты почти поверила! Потому что знаешь, это правда. Ты бросила все и ушла со мной, потому что польстилась на грубую лесть! Захотела стать уважаемой всеми госпожой. Участь и дело хранителя маяка тебя уже не устраивали. Разве не так?

Он затянул второй узел.

— Иди сюда, Бриджит. Брось упрямиться, ты все равно никуда от меня не денешься!

— Не желаю этого слышать! — Бриджит зажала уши ладонями, отвернулась к башне и прижалась лбом к холодному камню.

Ей действительно некуда деться. Какие еще козни придумает Калами, чтобы поработить или убить ее?

«Спасибо, Бриджит, — услышала она вдруг голос Жар-птицы. Он окреп, стал уверенным и довольным. — Ты одна решила мне помочь ».

Помочь?.. Огонь! Ну конечно! Птице ведь нужен огонь, она питается им, а еще… Еще колдовством. Бриджит взглянула вниз, где Калами, беззвучно шевеля губами, затягивал третий узел на своей веревке.

— Нет! — закричала Бриджит. — Нет!

— …Ну же, Медеан, очнись.

Медеан открыла глаза. Перед ней стоял Аваназий и ласково улыбался.

— Нет, — прошептала она. — Опять обман.

— На этот раз нет. Я и правда здесь. Моя душа и твоя. Пойдем. Теперь можно.

Но взгляд Медеан был направлен не на Аваназия, а на Жар-птицу. Она снова увеличилась в размерах, напитавшись каким-то далеким огнем, и теперь сидела в клетке — огромная и сияющая. Прутья клетки дрожали от напряжения. Медеан чувствовала, как они гнутся и трещат. Скоро они лопнут, сломаются, разобьются — и Жар-птица сожжет Изавальту, сожжет Микеля, которого Медеан поклялась защищать.

Медеан, вдовствующая императрица Изавальты, бросилась мимо призрака Аваназия, мимо жизни и смерти, и обхватила золотую клетку.

…Бриджит вскочила на ноги, готовая броситься к механизму маяка, остановить его и погасить огонь. Но было уже поздно. Огромным языком пламени Жар-птица метнулась из двери дома, огибая башню и направляясь к своему последнему тюремщику.

Увидев огненный смерч, он закричал и побежал к скалам, потом вниз, по ступеням к пристани, к водам Верхнего в неряшливом одеянии наполовину застывшего льда, к тому самому месту, где Бриджит когда-то его вытащила и где началась вся эта история.

Жар-птица на секунду застыла в воздухе — и взмыла в небо. Изогнув могучие, разогнавшие ночь крылья, она издала безмолвный крик, от которого вздрогнули звезды. Ее сияющий силуэт заполонил собой весь небосвод, полыхая безбрежным пламенем ярче тысячи солнц.

Калами бежал по камням, по тонкому, ненадежному льду. Жар-птица кометой ринулась вниз, к нему, и вдруг Бриджит услышала смех Калами и увидела, как он кинулся в ветер и волны.

И исчез.

Не утонул, не погиб. Убежал. Бриджит глядела на озеро раскрыв рот. Она была уже достаточно сведуща в колдовстве, чтобы понять, какому рискованному поступку только что была свидетельницей. Калами отчаянным усилием воли перенесся в Земли Смерти и Духов, и значит, сейчас он где-то между мирами. И где — неизвестно.