Сергей Кусков - В тени пророчества

…Перед самым рассветом пришел священник, исповедовать ее в грехах. Эльвира плюнула в его толстую недовольную невыспавшуюся рожу…

Площадь гудела, ликовала. Аутодафе! Это не какое-то там повешенье! Настоящую ведьму казнят!

На площади было несколько сотен человек, что для маленького Страсбурга было прилично. В толпе сновали продавцы пирожков, орешков, других товаров, охотно раскупаемых публикой. Горожане веселились, шутили, погожий денек располагал к этому. Все радовались.

Когда выехала телега с ведьмой, в нее полетели первые камни. Солдаты, охранявшие телегу, не препятствовали. Они охраняли ведьму, чтоб не сбежала, а не от справедливого гнева толпы.

Ног и рук Эльвира по-прежнему не чувствовала. Взглянула на толпу. То тут, то там попадались знакомые лица. Это были и бывшие клиенты, и соседи, и бывшие друзья, и просто знакомые. Камни били по лицу и телу, но тела она не чувствовала и так. Зато было горько и обидно. До слез. Она думала, увидит на площади людей, стоящих тихо и угрюмо, недовольных, что ее, бедную и невинную пытали, незаслуженно приговорили к смерти… Наивная! Этим шакалам нужны только зрелища! Им все равно кого, лишь бы кого-нибудь вешали, сжигали, мучили, рубили головы… Скоты! По щекам полилось два обиженных ручья.

— Эй, ведьма плачет! Гляньте, ведьма плачет!

— Наверное, околдованных жалеет!

Люди начали смеяться, улюлюкать, кидать обидные реплики. Один камень угодил в нос. Потекла кровь. Она попыталась вытереть здоровой рукой, но только больше размазала. Следующий камень угодил в висок. Перед отключкой она успела рассмотреть, кто так прицельно бил из толпы. Это оказалась банда Моро. Сам Жак стоял чуть в стороне с потерянным видом. Урод!

Очнулась от того, что на нее вылили ведро воды.

— Эй, ведьма, вставай, хватит валяться! — сказал старый толстый стражник. Он тоже вчера приходил к ней в камеру.

— Я не…

Ее подхватили под руки два дюжих стража и поволокли к столбу, поскольку сама она идти не могла. Кровь все также текла из носа, лицо заплыло от синяков — результат снайперства банды малолетних недоносков.

Из рук в руки ее взяли у стражей двое палачей в повязках, закрывающих лица. Подтащили к столбу и аккуратно, чтобы не запачкаться, но крепко привязали.

Из толпы плевали. Оскорбляли. Вновь полетели камни.

ЗА ЧТО, ГОСПОДИ?!!!

ПОЧЕМУ ОНИ НЕНАВИДЯТ МЕНЯ? Я ЖЕ ИМ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛА?!!!

Но ответа не было. Небеса молчали.

Слезы ручьем текли из глаз, перемешиваясь с кровью. Отчаяние лихорадкой накатывало на сознание. Нет! Так не должно быть! Она же видела лица окружающих! Там были знакомые, уважаемые люди, дядины друзья! Они не раз сидели у них, по-дружески выпивали с дядей… Или отцом, какая теперь разница! А теперь плюют в нее, смеются, отпускают шуточки!

Радуются!!!

Что сегодня сгорает эта чертова ведьма, а не их родные и близкие…

Вперед выступил глашатай в синем камзоле и белоснежном парике, и с важным видом начал зачитывать приговор. «Ведьма», «колдовство», «греховная связь с сатаной», «чернокнижница». И еще много надоевших за последние дни слов сыпались из его речи. Саму речь Эльвира не слушала. Она смотрела на людей и пыталась найти хоть одного сочувствующего. Никого. Нет, вон там, вдалеке, сердобольный Анри. Стоит, белее мела. По лицу его текут коварные слезы, которые он безуспешно пытается скрыть. У нее отлегло от сердца: хоть одна родная душа в этом океане ненависти.

И тут Эльвира наконец поняла, как ненавидит их всех. С каким бы удовольствием уничтожила, всех и каждого на этой площади! Ну, кроме Анри. Еще раз огляделась по сторонам, но нашла, что искала — глаза лысого маньяка-извращенца. Тот стоял и довольно скалился. Нет, она не будет плакать! Пусть и не мечтает!

Ее глаза полыхнули стальным блеском. Девочка гордо вскинула голову.

— …и приговаривается к смерти, путем сожжения на костре. И да пребудет с нами Бог.

Глашатай свернул пергамент. Палач поднес факел к сушняку под ее ногами. Толпа заревела.

Все внутри похолодело от ужаса. Но нет! Она не покажет слабость! Она не закричит! НедааААЖДЕТЕЕЕСЬ!

— Аааааа! — огласил площадь крик маленькой испуганной девочки.

Дрова разгорались. Жар поднимался все выше и выше. Опалил волосы, ресницы, кожу. Кожа стала вздуваться, трескаться. Когда там, в подземельях, она думала, что вытерпела все, это оказалось ложью и самообманом. ТАКОЙ боли еще не было! Кожа начала лопаться. Шикарные густые волосы воспламенились, будто фитилек свечки, и стали неумолимо обугливаться. Едкий дым душил, не давая вздохнуть. Она поняла, что умирает. Страшной и мучительной смертью.

А ЭТИ остаются жить! И их никто никогда не накажет!

А Бог, там, у себя, на Небесах, равнодушно взирает на все, ему нет дела до зла, творящемуся в мире!

Нет дела до нее, так искренне верившей в Него, несмотря на гибель всех близких, все лишения, все горе, что пережила.

Потому что ему ВСЕ РАВНО!!!

— Согласна! Я согласна! — беззвучно прошептали губы.

«Умница, девочка. Хозяин знал, что ты согласишься.»

Время вокруг словно остановилось. Нет, огонь горел, толпа вокруг визжала в экстазе, лысый инквизитор упивался ее страданиями, но вновь вернулись чувства. Ушла боль.

«Это не надолго. Только пока мы разговариваем. Потом все вернется.»

«Кто ты? Где Дьявол?»

«Называй его просто Хозяин. Мы все его зовем так. Я твой демон. Пока еще. Скоро ты станешь одной из нас. Добро пожаловать на борт, сестренка! Мы все тебе очень рады!»

А теперь слушай, что надо делать…

…Никто из собравшихся на площади не мог сказать точно, в какой именно момент над костром высоко в небе сгустились плотные ядовито-черные тучи. И никто не увидел странную звезду, не падающую на землю, как все звезды, а взлетающую высоко в небо…

…Улетающего ангела…

Но зато все, вся площадь услышала дикий, нечеловеческий предсмертный крик:

— ПРОКЛИНАЮ!!!..

Мы лежали с Консуэлой на холодном полу грязного коридора, обнявшись. Меня колотило, знобило и лихорадило. Изо рта стекала струйка пены. Ангел заботливо, как мамочка, вытерала меня и снова прижимала к себе. Когда я к ней прикасался, становилось легче, боль уходила, всасываясь из моего тела в ее. Вместе с ненавистью и отчаянием.

— Почему так? Консуэл? — мне хотелось выть. Я был на грани.

— Люди жестоки. Потерпи, это было полное слияние. Я тебя еле вытащила.

Да, теперь я понял, что это такое, полное слияние. Я был Эльвирой, маленькой испуганной девочкой в застенках кафедрального собора города-героя Страсбурга. Это меня били, пытали, жгли, насиловали, дробили кости. Это моя кожа вздувалась пузырями от жара, мои волосы вспыхивали, словно вата. Это я погиб там, на костре, посреди площади средневекового города, под хохот и радостные крики толпы.