Павел Молитвин - Спутники Волкодава

Хономер не единожды спрашивал у певца, кем же была пиратская адмиральша на самом деле, но тот лишь пожимал плечами или уклончиво отвечал: «Ак-Дара — на пиратском жаргоне означает „шквальный ветер“, а уж где он рожден, откуда прилетел: с севера, юга, запада или востока, — можно только гадать». Большинство песен об Ак-Даре — веселых, грустных, шкодливых или величественных — были чистым вымыслом, уж очень по-разному описывали они ее судьбу, дела и злодеяния. Поначалу это несказанно раздражало брата Хономера, во всем любившего ясность и определенность. Однако со временем он смирился с таким обилием взаимоисключающих друг друга версий, перестал доискиваться, где в них правда, а где ложь, и, беря пример с Тразия Пэта, уже не донимал Артола указаниями на содержащиеся в его песнях противоречия. И сейчас, услышав, что по настоянию товарищей тот собирается петь про удалую атаманшу, Хономер подсел к собравшимся в кружок гребцам, полагая, что услышит нечто новенькое.

Артол не разочаровал его, он вообще не часто повторялся. Перебирая струны старенькой фиолы, он склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то неслышимому остальными, и негромко запел:

В смиренных дев обители девчушкаЖила и козпасла, но раз простушкаПиратами замечена была,Когда на берег моря забрела.В день знойный всех манит его прохлада,Пастушка освежиться в волнах рада,Но вот что вам, друзья, узнать пора:Подруги ее звали Ак-Дара.

Девчонка моментально оголиласьИ в волны голубые погрузилась.У всех пиратов слюнки потекли,Они в окрестных скалах залегли,Но лишь чистюля вышла из воды —Накинули ей на руки путы.Ах, если б не полдневная жара,Злодеям не досталась Ак-Дара!

Корабль пиратов поднял паруса,А в мыслях их лишь девичья краса.И чтоб добычу честно поделить,Чтоб очередь свою не пропустить,Команда кости начала метать,Но всех смог капитан переиграть.Так девушка досталась главарю —Кровавому убийце Бабирю.

Печален юной пленницы удел —Мерзавец ею силой овладел,Но так она понравилась ему,Что больше не досталась никому.Изрядно золотишка он отдалТому, кто спорить с ним не пожелал,Задир же, я вам точно говорю,Жестоко изувечил Бабирю…

Надувавший паруса попутный ветер гудел в снастях и, казалось, подпевал Артолу. Мореходы тоже, как могли, подтягивали сиплыми голосами, а Тразий Пэт — неизменный слушатель и почитатель певца — легонько отбивал такт босой ногой. К концу плавания молодого мага стало почти невозможно отличить от гребцов, и Агеробарб не раз ставил это Тразию на вид, но тот пропускал подобные замечания мимо ушей.

И год, и два несчастная девчонка,Как сорванная с якоря лодчонка,С пиратами скиталась по морям,Неся разор купеческим судам.Забыв девичий стыд, пила вино,Любовникам утратив счет давно,Не зря кричал: «Дождешься — запорю!» —На Ак-Дару ревнивый Бабирю.

Не раз клинок случалось обнажатьЗлодею, чтобы девку отстоять,И вот в таверне старой «Полгроша»Он в сердце получил удар ножа.Задумал Ак-Дару на ложе взять,Команду Бабирю к рукам прибрать,Корабль его присвоить злой пират,Которого все звали Казарат.

И все бы вышло так, как он хотел,Никто ему перечить не посмел —Умен жестокосердный лиходей,Посулами умел привлечь людей,Кого ж не обмануть, не устрашить,Готов он был купить или убить.Все получалось, дело шло на лад,В одном лишь просчитался Казарат.

Напрасно Ак-Дару он возжелал,Вонзила она в грудь ему кинжал.Собрав команду, справила поминкиПо Бабирю, но ни одной слезинкиНе пролила, себя же объявилаНаследницей его — вот шуму было!Но в море вышло судно на заре,Подвластное отныне Ак-Даре.

Одних ласкала, а других поила,Кого-то острой сталью поразила —Недаром девка шлялась по морям.Ни в чем не уступая морякам,Умела паруса спустить, поднять,Могла и за штурвалом постоять,И даже волны высотой с горуНисколько не пугали Ак-Дару…

— Корабль! — донесся с верхушки мачты голос впередсмотрящего. — Черная джилла слева по борту!

Маниса покрутил усы и направился к левому борту, но остальные мореходы не двинулись с места — эка невидаль: джилла. Только Тразий Пэт навострил уши и поднял голову, хотя со своего места разглядеть появившийся на горизонте корабль, конечно, не мог.

Пираткой стала бывшая пастушка,Ее и закадычная подружка,Пожалуй, не узнала бы, когдаНа абордаж брала она суда.Один корабль взяла, второй и вот —Флотилию пиратскую ведет.И в городах прибрежных детвораДрожала, слыша имя Ак-Дара.

Пиратский флот торговле угрожал,Суда топил, селенья разорял,И чтоб лихую девку обуздать,Злодеев чтоб примерно наказать,Эскадры три из трех приморских странПустились в путь, но на море туманЗатем и шторм им нанесли урон,Хоть вел эскадры славный Либерон.

Корабль его на риф забросил шквал,Готовиться стал к смерти адмирал.Эскадры разметало — не собрать,И помощи им неоткуда ждать.Остался путь один — идти на дно,Однако так судьбою суждено,Что был — вот смех! — пиратами спасенОтважный, знатный, умный Либерон.

Приметив средь спасенных адмирала,Его пиратка убивать не стала,Решив сперва красавца допросить,Помучить, а потом уж порешить.Но чем она с ним дольше говорила,Тем более к нему благоволила,И в результате с ночи до утраБеседовала с пленным Ак-Дара.

Ах, если б они только говорили!Так нет, еще друг друга полюбили,Забыв, что жизнь превратностей полнаИ ненависть их разлучить должна.Меж тем в злодейском флоте главари,От зависти пуская пузыри,Гудят, как будто злая мошкара,Над ухом: «Предала нас Ак-Дара!»…

— Капитан, эта джилла похожа на сторожевика из Мавуно! Он сменил курс и движется за нами! — заорал впередсмотрящий.