Джордж Мартин - Воины

Нет, это утверждение было не совсем верным, как заявил какой-то оцепеневший уголок сознания Тхикайра. Пули прошли через людя и с визгом срикошетили от переборки у него за спиной, но людь не обратил на это никакого внимания, Ни ран, ни потоков крови. Как будто его тело было создано из дыма, не оказывающего сопротивления и не несущего никакого ущерба.

Людь просто стоял, глядя на них, а потом, внезапно, человеков стало больше. Четверо. Всего четверо. Но этого было более чем достаточно.

Сознание Тхикайра помутилось; он был настолько ошеломлен, что даже не ощутил паники, когда новоприбывшие чужаки внезапно расплылись. Они словно наполовину превратились в туман, и тот распространился по командному мостику с невероятной скоростью. Они проплыли через мостик, окутав офицеров, и до Тхикайра донеслись крики. Крики дикого ужаса перешли в пронзительные вопли, когда стоявшие за командующим шонгайрийцы увидели, что туман движется в их сторону — и захлебнулись ужасным бульканьем, когда туман поглотил их.

А потом Тхикайр остался единственным шонгайрийцем на мостике.

Его тело требовало рухнуть, но колени отчего-то отказывались сгибаться. Чтобы рухнуть, надо было пошевелиться, а из зеленых глаз первого людя словно протянулось нечто и запретило Тхикайру шевелиться.

Зеленоглазый людь подошел к командующему и остановился, сцепив руки за спиной и изучающе глядя на Тхикайра.

— Вам за многое придется ответить, командующий флотом Тхикайр, — негромко произнес людь... на безукоризненном шонгайрийском.

Тхикайр уставился на него. Он не мог произнести ни слова ему не было этого позволено. Людь улыбнулся. В его улыбке было нечто пугающее... и что-то неправильное. Зубы! — внезапно понял Тхикайр. Смехотворные маленькие человековские клыки удлинились, заострились, и в этот миг Тхикайр понял, как тысячи тысяч лет жертвы смотрели на улыбки его соплеменников.

— Вы называете себя хищниками. — Людь слегка приподнял верхнюю губу. — Поверьте мне на слово, командующий — ваш народ понятия не имеет, что такое настоящие хищники. Но он его получит.

Тхикайр невольно заскулил, и зеленые глаза полыхнули наводящим ужас внутренним огнем.

— Я забыл, — произнес людь. — Я отвернулся от собственного прошлого. Даже когда вы пришли в мой мир, когда вы убили миллиарды людей, я продолжал не помнить. Но теперь, благодаря вам, командующий флотом, я помню. Я помню обязательства, которые налагает на меня честь. Я помню ответственность, лежащую на князе Валахии. И я помню — о, как я помню! — вкус мести. А это мне труднее всего будет простить, командующий флотом Тхикайр. Я потратил пять сотен лет, учась забывать этот вкус, а из-за вас я снова ощутил его во рту.

Тхикайр продал бы душу, лишь бы отвести взгляд от этих сверкающих изумрудных глаз, но даже в этом ему было отказано.

— На протяжении целого столетия я скрывался даже от самого себя, скрывался под именем моего убитого брата, но теперь, командующий флотом, я вновь принимаю собственное имя. Я — Влад Дракула, Влад Сын Дракона, князь Валахии — а вы посмели пролить кровь тех, кто находится под моей защитой.

К Тхикайру вернулся дар речи — вернулся, как был уверен шонгайрийец, по воле стоящего перед ним чудовища в человековском обличье, — и командующий с трудом сглотнул.

— Ч-ч... что вы?.. — выдавил Тхикайр, но вновь обретенный голос изменил ему, а Влад ответил жестокой улыбкой.

— Я не смог бы действовать, когда вы только что явились к нам, даже если бы был готов — если бы хотел — вновь стать тем, кем я был прежде, — произнес он. — Я был один, с горсткой ближайших последователей. Нас было бы слишком мало. Но потом вы продемонстрировали мне, что у меня нет выбора. Когда вы построили свою базу, собираясь создать оружие для поголовного уничтожения всех людей, вы показали мне, что передо мной стоит очень простой выбор. Я не мог позволить вам этого. Не должен был. А значит, у меня не было иного выхода, кроме как увеличить число себе подобных. Создать армию — не такую большую, как это обычно свойственно армиям, но все-таки армию, — чтобы разобраться с вами.

Я действовал гораздо осмотрительнее, чем в годы моей... порывистой юности. На этот раз я выбрал в вампиры людей, которые были намного лучше меня — того, каким я был, когда еще дышал. Я молюсь, ради себя самого, чтобы они сумели совладать с голодом, который вы снова разбудили во мне, — но не ждите, что они проявят хоть каплю милосердия, когда дело дойдет до вас и вашего народа.

Они намного младше меня, они еще недавно владеют своими способностями и пока еще недостаточно сильны, чтобы выносить прикосновение солнечных лучей. Но, как и я, они больше не дышат. Как и я, они смогли проехать на поверхностях ваших шаттлов, когда вы оказались настолько добры, чтобы вернуть их на транспортные корабли... и ваши дредноуты. И, как и я, они использовали ваше нейральное образование, научившись управлять вашими кораблями и использовать ваши технологии.

Я оставлю ваше оборудование для нейрального образования здесь, на Земле, чтобы дать каждому ныне живущему человеку полное образование по высшим стандартам Гегемонии. И, как вы могли обратить внимание, мы не стали уничтожать ваши производственные суда. Как вы думаете, чего сумеет достичь планета людей, получив такой толчок, даже после всего того, что вы с ними сделали? Как вы полагаете, понравится это вашему Совету Гегемонии?

Тхикайр снова сглотнул, едва не подавившись вставшим в горле комком, а людь склонил голову чуть набок.

— Я сомневаюсь, что Совет одобрит ваши действия, командующий флотом, но могу вам пообещать, что их гнев не будет иметь никакого значения для вашей Империи. В конце концов, ведь любой из этих дредноутов может уничтожить все живое на поверхности целой планеты, не так ли? А ни одной планете вашей империи и в дурном сне не привидится, даже на мгновение, что какой-то из ваших крупных боевых кораблей может представлять для них какую-то угрозу.

— Нет... — прошептал Тхикайр. Взгляд его метнулся к экрану, на котором зеленые значки, обозначающие прочие его дредноуты, продолжали уходить вдаль от планеты. — Нет, пожалуйста...

— Сколько человеческих отцов и матерей сказали бы то же самое вам, когда у них на глазах умирали их дети? — холодно отозвался людь, и у Тхикайра вырвалось рыдание.

Людь безжалостно взглянул на него, потом отвел взгляд. Смертоносное зеленое сияние исчезло из его глаз, и взгляд его, казалось, смягчился, обратившись на стоящего рядом высокого людя.

— Помогай мне оставаться человеком, мой Стивен, — произнес он негромко по-английски. — Напоминай мне, почему я так старался все забыть.