Виктор Исьемини - Львы и Драконы

— Что там, господин начальник стражи?

— Эта… цеховые, твое демонское. Волнуются, кого первым ты примешь, кому почет, стало быть.

— Ладно… Пусть смешаются в одну толпу, — ухмыльнулся Ингви, — и все вместе входят. Потому что я всех одинаково ценю.

Демон притянул к себе Ннаонну и быстро чмокнул в щеку.

— Не злись. Мне тоже жаль твоего деда, но что поделать? Он уже мертв, его не вернуть… А этот бродяга может оказаться интересным. Я не хочу, чтобы вышло, как с твоей семьей. Злые, добрые… все так перемешалось… я не хочу никого убивать…

В зал, толкаясь и переругиваясь, вступили одинаково ценные представители городских цехов. Нестройно поклонились королю и хором завели многословные приветствия. Ингви улыбнулся. Все возвращалось на круги своя. Когда прием был окончен, и мастера удалились, чтобы в коридоре закончить спор, какой цех выше в глазах демона, король велел Кендагу привести пленников.

Первым вошел Вентис. Двое бродяг — следом, причем старший, все еще слабый после полученных ран, брел шатаясь, навалившись на локоть приятеля, долговязого юнца с роскошной блондинистой шевелюрой.

— Ну, — начал Ингви, — с кого начнем? Вот ты, ученик Проклятого Принца… Слушай-ка, мне твое лицо кажется знакомым. Мы встречались?

— Да.

— Однако ты немногословен. Хочешь получить службу при моем дворе?

— Нет.

— Странно.

— Да.

— Хм… — Ингви слегка растерялся. — Интересно, как ты будешь выкручиваться, если я задам вопрос, на который нельзя будет ответить просто «да» или «нет»?

Вентис пожал плечами.

После коронации Гезнур спешно отправился на восток. Теперь у Гевы — два короля, но и этого мало. Дряхлому Гюголану едва удается держать под контролем события на севере… и ведь его уже единожды обставили гномы! Нет гарантий, что Гравелин окажется честнее Грабедора… хотя нельзя сказать, что король-под-горой нарушил договор. И договора-то никакого не было, имелось лишь словесное согласие действовать сообща — Грабедор не погрешил против условий сделки, когда заключил союз с фенадским королем. Однако на планах Гевы такой союз ставил крест. Теперь Гезнур больше не уверен в дипломатическом гении старика Гюголана. Совсем недавно казалось, что отца никто не сможет обвести вокруг пальца — а вот поди ж ты, удалось даже гномам! Тупоголовым карликам! Поэтому Гезнур спешил, он боялся надолго оставлять отца распоряжаться единолично, мало ли что какой еще промах тот допустит!

Итак, Гезнур спешил. Он то скакал галопом, то переходил на рысь, чтобы кони не слишком утомлялись… Позади тяжело топали сотни копыт и гремели латы конвоя — король взял с собой почти две сотни копий. Грмоздкая свита могла бы оказаться задержкой, но Гезнур помнил, сколько у него врагов — многочисленная свита должна была отбить у них охоту пакостить. Внушительная охрана — гарантия того, что непредвиденных задержек не будет.

Гезнур ненадолго остановился, встретив неторопливо ползущий навстречу обоз — разобранные осадные машины и небольшой конвой. Возвращаются в столицу из Стредвера, последнего баронского владения на землях Гевы, до недавних пор хранившего верность императору. Ныне строптивый барон Стредвер признал власть гевского короля и готов принести оммаж — еще бы, в его замке нынче расквартирован отряд королевских стрелков, хорошая гарантия верности. Гезнур обменялся несколькими фразами с сержантом, командиром конвоя, подозвал оруженосца и велел последнему скакать в Стредвер с вестью: король Гезнур лично явится в замок, чтобы принять присягу у барона. Не сейчас, на обратном пути, а будет это несколькими неделями позже, Гезнуру предстоят большие переходы… но барон пусть ждет! Его величество прибудет к нему в замок непременно. То, что принадлежит Геве — то принадлежит навеки, раньше или позже, но Стредвер принесет присягу королю. А осадная техника вскоре отправится на север — она потребуется, и весьма скоро, если на сей раз гномы не подведут Гюголана.

И снова в дорогу! Гезнур пришпорил коня, принимая вправо, что бы объехать громоздкие осадные машины, груженные на неуклюжие возы. За спиной зашевелился конвой, всадники поочередно пускали лошадей, перестраиваясь в колонну по одному. Кое-кто из молодых латников уже выезжал на обочину, чтобы, не теряя времени скакать рядом с дорогой — им передалось нетерпение короля. А Гезнур спешит, Гезнур торопится, многое нужно успеть и вовремя возвратиться в столицу, чтобы возглавить войско в предстоящих походах. Над головой короля развевается знамя с белым драконом. Неистовый брат Адорик пал на поле брани, успев выкрикнуть рыцарям: «Если мы победим сегодня здесь, то завтра это знамя будет развеваться над всем Миром! Мир будет называться „Гева“…» Гезнур не столь поэтичен, нет, он не претендует на власть над Миром, однако для того, чтобы знамя с драконом по-прежнему развевалось над Гевой, Гезнур готов драться насмерть.

Король почувствовал, что конь выдыхается, и снова сменил аллюр, чтобы животное перевело дух, еще не меньше часа пути, потом остановка в замке Мнорих… там готовы сменные лошади — и снова в путь. Скорей, скорей!

Глава 8

Император шагал по гулким темным коридорам вслед за солдатами. Участникам совета ничего иного не оставалось, как последовать за ним — теперь они топали следом за его величеством, а впереди, поминутно озираясь, шагал гвардеец с факелом. Содаик был вовсе не рад выпавшей ему чести, уж больно мрачным казался повод… Валлахал был безлюден и мрачен — ночью особенно. Коклос, не поспевавший за размашисто шагающими спутниками, принялся ныть:

— Решительно не понимаю, почему такая спешка. Дело предстоит темное, страшное и зловещее, неужто нельзя исполнить его хотя бы днем? Именно ночью, именно ночью! Гремящие цепи, зловещие порывы холодного ветра… Перед каким зрителем мы разыгрываем темную мистерию?!

Алекиан остановился. Маршал, который шагал следом, едва не врезался в резко развернувшегося императора и спешно посторонился.

— Мистерию? Ты считаешь, что я разыгрываю мистерию?

Шут сообразил, что ляпнул лишнее, и попятился, растворяясь во мраке.

— Мистерию… Перед Гилфингом, перед Гангмаром… Какая разница? Я тебе велел убираться, дурак! — Коклос не узнавал голос «братца», вдруг ставший резким и суровым. — Я же говорил тебе: убирайся! Ты мне не нужен, Коклос!

Алекиан отвернулся, и солдаты с факелами поспешно, даже суетливо двинулись дальше. Коклос прекратил жалобы, но не отстал и семенил следом, хотя ему приходилось время от времени пускаться бегом, чтобы не потерять огонь факела.