Mercedes Lackey - Полет стрелы

Тэлия пересекла комнату и подошла туда, где стояли они: к первой кабинке для самостоятельных занятий.

— Первые из отправляющихся всегда сходятся здесь, чтобы решить, где будем собираться, — объяснил Дирк, — и оставляют для прочих какой-то намек на то, где находится искомое место. На сей раз — гляди.

Он показал Тэлии лежавшую на столе книгу по шорному делу.

— Дайте угадаю, — сказала Тэлия. — Конюшни?

— Тепло. Сарай для хранения сбруи на Спутниковом Поле: смотри, она раскрыта на странице, где рассказывается об особых уздечках, которыми мы пользуемся, — пояснил Крис. — В прошлый раз им пришлось оставить богословский трактат, а поверх него положить камень: мы собирались в недостроенном храме внизу у реки, потому что перед тем слишком часто устраивали встречи тут, поблизости. Холодновато немного на мой вкус, хотя мне говорили, что те, кому в тот момент нравилось общество друг друга, с удовольствием грели друг дружку.

Они выскользнули наружу, и Тэлия подавила смешок.

Окна сарая для сбруи оказались плотно закрыты ставнями, чтобы ни один луч света не просочился и не выдал царящего внутри веселья. В обоих очагах горел огонь — для защиты от вечерней прохлады и как основное средство освещения. Троица новоприбывших проскользнула внутрь как можно тише, чтобы не помешать остальным слушать увлекательную историю, которую рассказывал средних лет Герольд, чьи седые виски ярко блестели в свете пламени.

— Сегодня будет тихо, — шепнул Крис на ухо Тэлии. — Вероятно, потому, что дворцовое празднество вылилось в такую гульбу. Наши праздники обычно являют собой противоположность официальным.

Герольды разлеглись на полу сарая в удобных позах, и все с неослабным вниманием слушали рассказчика. По-видимому, тут собралось около семидесяти человек — Тэлия никогда еще не видела столько Герольдов одновременно. Очевидно, все Герольды, находившиеся на расстоянии конного перехода от столицы, постарались попасть на церемонию принесения присяги. Рассказчик закончил повесть под довольные вздохи окружающих. Потом, когда очарование рассказа рассеялось, многие повскакали с мест, чтобы поприветствовать вновь прибывших, тепло и сердечно обнимая Дирка и Криса или крепко пожимая им руки. Поскольку большинство присутствующих было Тэлии незнакомо, она робко отступила назад, в тень.

— Тпрру, потише… полегче, друзья! — со смешком воскликнул Дирк, вырываясь из рук встречающих. — Мы тут кое-кого привели и хотим познакомить со всеми вами.

Он пошарил в тени, нащупал Тэлию и, протянув длинную руку, выволок ее на свет.

— Вы все знаете, что у нас наконец-то появился настоящий Королевский Герольд — и вот она перед вами!

Прежде чем кто-либо успел шевельнуться, чтобы поприветствовать Тэлию, из дальнего конца комнаты раздался радостный вопль, и через помещение стремглав проскакало долговязое тело, перемахивая через Герольдов, которые, смеясь, пригибались, прикрывая головы руками. Тело подлетело к Тэлии, подхватило ее на руки, подкинуло высоко в воздух и снова поставило на землю, влепив восторженный поцелуй.

— Скиф? — задыхаясь, выговорила она.

— Собственной персоной! — радостно проорал тот.

— Но… Какой ты огромный!

Когда Скиф получил Белое, он был выше Тэлии всего на два пальца. Теперь же вполне мог померяться ростом с Дирком.

— Наверно, в воздухе юга есть что-то, что способствует росту, потому что я явно рос весь последний год, — хохотнул Скиф. — Спроси Дирка — он ведь был моим руководителем.

— Рос? Светлые Звезды, рос — слабо сказано! — простонал Дирк. — Мы половину времени убивали на то, чтобы его прокормить: он лопал больше, чем наши мулы!

— Да и ты тоже молодцом, — продолжал Скиф, подчеркнуто игнорируя Дирка. — Ты отлично смотрелась там, на помосте. Мы все чертовски тобой гордились.

Тэлия зарделась, радуясь, что в тусклом свете очага ее лица не видно.

— Мне очень помогли, — сказала она почти извиняющимся тоном.

— Одной помощи мало, и мы оба это знаем, — возразил Скиф. — Но, пламя ада, сейчас не время и не место для разговоров о работе. Вы двое знаете правила. Платите за вход!

Криса и Дирка со смехом вытолкнули на середину, и рассказчик уступил им место.

— Кто-нибудь принес арфу? — воззвал Крис. — Моя еще не распакована: я только сегодня приехал.

— Я принесла, — отозвалась Тэлия; к ней тотчас протянулись руки и передали арфу, по-прежнему в футляре, Крису.

— Это… Не может быть… Это же Сударыня, верно? — спросил Крис, когда свет очага заиграл на золотистой древесине и чистых, изящных линиях инструмента. — А я-то гадал, кому Джедус ее оставил. — Он благоговейно провел пальцами по струнам, и они ответили мелодичным вздохом. — Она отлично настроена, Тэлия. Ты заботилась о ней так, как она того заслуживает.

Не дожидаясь ответа, он заиграл старинную колыбельную. Джедус играл лучше, но Крис оказался удивительно искусен для любителя, намного искуснее Тэлии. Зрелище получилось невероятно красивое: золотистое дерево светится на фоне черной туники, черноволосая голова сосредоточенно склонилась над струнами. Смотреть на Криса было почти так же приятно, как и слушать его.

— Есть какие-нибудь пожелания? — спросил он, доиграв.

— «Солнце и Тень», — разом воскликнули несколько человек.

— Ладно, — ответил Дирк, — только мне нужен доброволец, чтобы спел за Танцующую В Тени. В последний раз, когда я на это рискнул, я охрип на месяц.

— Я могла бы, — к собственному удивлению услышала Тэлия свой голос.

Дирк, казалось, так же удивился — и обрадовался.

— Да ты просто кладезь чудес! — Он подвинулся, освобождая ей место, и Тэлия между расположившимися на полу слушателями пробралась на середину и робко села в тени, которую отбрасывал освещенный пламенем очага Дирк.

В «Солнце и Тени» рассказывалось о встрече двоих из числа самых первых Герольдов, Ротаса Солнцепевца и Литы Танцующей В Тени, задолго до того, как их Избрали, во времена, когда над их жизнями все еще тяготело странное проклятие. Песня представляла собой дуэт для мужского и женского голосов, хотя Дирк нередко исполнял ее в одиночку. Это была одна из тех необычных песен, которые заставляют либо затаить дыхание, либо скучать до зевоты — в зависимости от исполнения. Дирк гадал, как получится на сей раз.

Когда Тэлия, отвечая ему, начала свой куплет, Дирк гадать перестал. Не приходилось сомневаться, кто был ее учителем: в искусных модуляциях небольшого, нежного, с легким придыханием голоса так же явственно чувствовалась рука Джедуса, как и в арфе, что он ей оставил. Но Тэлия вкладывала в пение нечто большее, чем просто ум и голос, нечто, чего не может дать никакой, даже самый лучший учитель. Похоже, им предстоял один из волшебных вечеров.