Илья Носырев - Карта мира

И Иегуда подбоченился.

— Но разве мало было могущественных волшебников? Отчего Карта по-прежнему здесь?

— Вот это и странно: не раз Картой пользовались волшебники, увозя ее отсюда. Но всякий раз след их терялся, равно как и конец их истории; оставалась лишь память о подвиге, коий совершила Карта — и всякий раз возвращалась она на свое место в этой башне. Так что забрать ее отсюда несложно; вот жить после этого — наверное, сложнее.

Он помолчал.

— Единственное препятствие, которое может встретиться на нашем пути — это мой знакомый, один ученый монах, некто Бартоломее. Насколько мне известно, в настоящее время он также охотится за нею. Это славный исследователь… человек, впрочем, неприятный и не обладающий должными манерами. Остается надеяться, что мы успеем первыми. Вот и Башня… красавица! я не был здесь уже двадцать лет.

Она высилась перед ними, подобно черепу Аргуса — сотня пустых глазниц великана. Здание было построено в несколько ярусов; время выгрызло все окна и стены, но каркас, видимо, был настолько устойчив, что громада не обрушилась, а продолжала стоять.

— В те времена, сэр Рональд, стен в таких зданиях и вовсе не было, а были только большие окна, защищавшие их от ветра. Говорят, из таких окон было приятно смотреть на мир.

Они подъехали к входу в здание — зияющей дыре, в которой не было ничего прямоугольного, спешились и привязали коней к одной из колонн, некогда державших теперь уже рухнувший портик.

В коридорах гулял ветер. Пол был покрыт пылью, но не ровным ее слоем, а мазками — тысячи ног прошедших здесь людей начертили свой след, и даже движение воздуха не разровняло этой пыли. Каждый из посетивших башню протанцевал свой танец на этом полу — и ушел, и упокоился где-то в другом месте, а следы всех этих безвестных людей наложились друг на друга и соткали картину. Каждый слой пыли был временем, эпохой.

И теперь они шли, вписывая сюда свои отчетливые строки шагов.

Внутри помещения башни сохранились намного лучше, нежели ее стены. Переборки между помещениями были легкими, почти картонными — и время их просто не заметило, сокрушив именно камень и сталь. Сохранилась даже деревянная мебель — столики, шкафы — плюс к этому множество предметов, назначения которых наш рыцарь не понимал.

— Все, что ты видишь вокруг, о Рональд, есть не что иное, как иллюстрация тщеты гордыни человеческой. Вот достойный пример уже сказанному мною: между мышлением человека и творениями рук его есть прочнейшая связь. Род человеческий был некогда велик — и сила разума его вознесла к небесам вот такие высоченные здания — но у колосса разума человеческого — глиняные ноги, и здания эти оказались построенными на песце. Люди древности знали, как построить такую громаду, но толком не поняли, зачем.

— Не совсем понимаю, — признался Рональд.

— Помнишь первый Рим, самый первый? Он стоял когда-то на месте нашего Вечного города. Ты наверняка читал о нем в древнейшей истории. Отчего он погиб?

— Его разграбили вандалы. Прекрасно помню.

— А вот и нет! Римляне его погубили, сами римляне! Те вандалы-варвары, что сожгли Рим, были просто авантюристами, мелким хулиганьем. Они и попали-то туда совершенно случайно: зашли на тусклый, угасающий огонек. Но еще за два-три века до этого варвары были в Риме практически везде: служили в армии, работали на стройках, в полях и в библиотеках, писали научные труды, сочиняли стихи, управляли государством — даже императорами были. Сами же римляне настолько обленились, настолько погрязли в разврате, пьянстве, стяжательстве, пустословии и безумии, что не могли более ни работать, ни воевать — и вот варвары, получая римское гражданство, начинали воевать против варваров же. А римлян просто заметно не было: они разве что ночью выползали на танцульки и в кабаки. Они и читать-то разучились, пасли овец и коз на Капитолии, блевали в Тибр, свинячили в домах, где сами жили. И вот поэтому-то Рим и пал.

— А те люди, что построили эту башню? Что с ними-то случилось?

— Пойдем, я тебе кое-что покажу, — загадочно сказал Иегуда.

Он подвел его к небольшому столику, на котором стояло стеклянное зерцало.

— Что это? — спросил Рональд, ткнув острием меча поверхность зерцала, мутную, словно болото. В обрамлении проводов эта странная вещь казалась головой Медузы Горгоны.

— Это компьютер, сиречь вычислительная машина, — пояснил Иегуда. — Вот, кстати, и будет тебе, чем заняться, пока я ищу Карту мира.

Рука его совершила несколько точных движений, и зерцало начало урчать и светиться, подмигивая рыцарю и выплевывая буквы, да с такой скоростью, что он просто не успевал их складывать в слова.

Наконец, муть на поверхности диковинного предмета успокоилась, и в синеве зерцала появилась белая надпись «WarCraft».

— Ого, искусство войны! — воскликнул Рональд. — Это древнеанглийский, насколько я разумею. Не стану ли я более опытен в делах рыцарских, если зерцало явит мне свой дивный урок?

Иегуда чуть заметно усмехнулся. Зерцало чихнуло и изобразило какую-то местность, видимую как бы с птичьего полета.

Уголок этот был тихий, Богом забытое место. В центре стояла деревенька из нескольких домиков, возле которой собрались ее обитатели — три крестьянина.

— Вот этот предмет называется «мышь», — сказал Иегуда, и Рональд брезгливо отдернул было руку, но потом взял пальцами небольшую белую коробочку с двумя забавно щелкающими дощечками в верхней части.

— Двигай ею по столу и нажимай эти клавиши, дабы выбрать тех крестьян или других существ и отдать им приказания.

— А разве не проще это сделать при помощи голоса? — спросил Рональд. — Эй вы, мужичье! Соберите-ка урожай, пока светло!

Крестьяне стояли к нему спиной, время от времени одинаковым движением почесываясь.

— Они, в некотором роде, немые, — объяснил Иегуда. — Сэр Рональд, жаль, но я не вижу, что там, в этом зерцале: хотя мне рассказывали об этом в мельчайших подробностях. Но ты разберешься: во времена Цицероновы по-латыни разумели и пятилетние ребята; следовательно, и мы можем научиться латыни — а эта игрушка тысячекратно проще сего мертвого языка.

Он был прав — к концу того получаса, пока Слепец ходил по залам здания в поисках своей Карты мира, Рональд уже преловко гонял крестьян за разного рода провизией, заставлял их рубить дрова, а солдат, которых тут же, не отходя от зерцала, произвел на свет, посылал сражаться с какими-то мелкими, но отвратительными чудовищами, то и дело устраивавшими набеги на его деревеньку.

Иегуда подошел и стал у Рональда за спиной, положив ладони ему на плечи. Тот самозабвенно щелкал мышью, посылая в бой свежеявившуюся конницу.