Далия Трускиновская - Нереал

— Да я хочу понять вообще... — пробормотал Вася.

— Вообще — это бунт пола против вынужденного целомудрия, — четко, словно отличник на экзамене, доложил дед. — Вы в школе лермонтовского “Демона” проходили?

— Проходил.

— Извольте радоваться — натуральный инкуб. Прилетает ночью, соблазняет, привязывает, губит. Но в литературе, Василий Федорович, чаще суккубы встречаются. То есть — чертовки, которые высасывают из мужчины его мужскую силу. Проще говоря — если кому чего в жизни недостает, то оно ему и мерещится. Допустим, некий поэт девятнадцатого века, сидящий на холодном чердаке Монмартра и не имеющий десяти франков, чтобы пригласить гризетку, засыпает натощак и видит себя в нежных объятиях какой-нибудь Венеры или Армиды...

Тут декан голосом постарался передать округлости, аромат и прочие соблазны, но, видать, подзабыл это дело и сам того устыдился.

— Воспаленное воображение наутро усаживает его за стол, — сурово продолжал декан, — сует ему в руки перо и диктует страстные стихи о неземном духе, который в ответ на его мольбы подарил ему блаженство. Он готов погубить свою душу ради прекрасного суккуба — по крайней мере, так он пишет в трех десятках строф, насколько хватает полученного заряда, а потом одевается и совершает обход издателей с новорожденной поэмой. Или же монахиня, глядя на лик Иисуса, влюбляется чистейшей любовью, но плоть начинает требовать запретного плода — и приходит сон, в котором она, вроде поэта, попадает в нежные объятия. Наутро бедная монахиня в ужасе, она убеждена, что ее искушал дьявол, что блаженство было испытано наяву, но с инкубом. Если у бедняги хватит глупости признаться в своем грехе на исповеди, то ее ждет тяжкое искупление.

— Георгий Никанорович! — взвыл Вася. — А нет ли в литературе, в музыке или в архитектуре сведений об инкубах, которые появляются днем на улицах, у которых руки-ноги как у обычных мужчин, которые даже... могут врезать в ухо...

— Об инкубах, которые силой отгоняют от своих избранниц их законных мужей, известно. Но насчет того, чтобы врезать в ухо... Я полагаю, это зависит от фантазии того человека, который пишет рассказ или повесть об инкубе. А что? — тут в глуховатом голосе всезнающего деда прорезался интерес. — Вы решили, так сказать, поменять стезю?

С большим трудом Вася отвертелся от такого обвинения. И точно — зачем бы следователю угрозыска с инкубами и суккубами путаться? Попытки арестовать инкуба дед-марксист бы точно не понял.

Очевидно, все это время Игорь накручивал телефонный диск.

После разговора с дедом Вася сообразил, что обратился не по адресу, и следующий вопль Игоря в трубке принял уже более благосклонно.

— Хочешь реабилитироваться? Во-первых, записывай номер моей мобилки...

Игорь с таким энтузиазмом записал, что Вася понял ~ по крайней мере три цифры окажутся перевранными.

— Во-вторых, чеши в газетный киоск и купи всю желтую прессу на потусторонние темы, какую только увидишь.

— И порнуху? — Игорь не поверил ушам, но это было и не обязательно.

— На потусторонние! Выполняй. И сразу же — ко мне. Я скажу дежурному, чтобы сразу пропустил.

Пока Игорь закупал газеты и брошюры, Вася позвонил Башариным, убедился, что отец семейства так и не появлялся, позвонил в офис “Гербалайфа”, выяснил, что работничка там не видели, и связался наконец с Борисом Жуковым — тем самым соседом Башариных, с которым Валентин то вместе пиво пил, то в “козла” рубился, то призывал его подержать стремянку при ловле вспорхнувшего на дерево кота, то снабжал десяткой до получки. Жуковская теща утверждала, что Валентин его и в совместные заходы налево сманивал, но доказательств, кажется, не имела.

Жена Башарина утверждала, что если кто и знает секреты непутевого муженька — так только Борька, вечный башаринский прихлебатель и заступник. Но, возможно, знает, да не выдаст.

И она оказалась права. Борис не говорил, а блеял в трубку. Его послушать — так впервые с сотворения мира ступала по земле такая кристально чистая личность, как Валентин Башарин. И эту чушь он нес не совсем с перепугу. Очевидно, Жуков действительно считал Башарина образцом настоящего и крутого мужика. В отличие от жены...

Вася не был ясновидцем, однако, не кладя трубки, представил себе этого Жукова въяве. Если Башарин — высокий, крупный, с резкой, хотя и малоподвижной физиономией, так Жуков непременно должен быть маленьким, хилым, со скошенным подбородком. Он просто обязан смотреть на Башарина снизу вверх, верить во все истории о победах над женщинами, с благоговением приносить кумиру пиво... тьфу!

Очевидно, общение с. Игорем не прошло для Васи даром — его тоже занесло.

Потом он, имея под рукой список из шести номеров, обзвонил башаринскую родню и всем вежливо, но строго предложил: при появлении беглеца звонить следователю Горчакову! В его же, Башарина, интересах!

А потом появился стажер Уфимский.

— Маньяк вынырнул на Малой Артиллерийской!

— Люсеньки домогался?

— Люсеньки!

— Чует мое сердце, ловим мы клиента для дурдома, — сказал Вася.

Малая Артиллерийская была тут же, за углом, подальше высунуться из окна Васиного кабинета — и как раз увидишь. Значит, Башарин окончательно спятил. Гонять баб возле самой районной ментовки — это уже чересчур.

— А не хочешь ли знать, почему его не поймали? — спросил Уфимский.

— Хочу

— Он удрал с такой скоростью, что обогнал троллейбус!

— Обогнал троллейбус?..

— Да! 1уть свидетели.

Башарин не может обгонять троллейбусы, подумал Вася, Башарин уронил себе на левую ногу банку с краской и основательно хромает. Об этом следовало вспомнить еще при его нападении на Люсеньку номер два, когда он тоже сбежал с места происшествия.

Похоже, в него действительно кто-то вселился!

Или же это двойник. То есть — случайность, возведенная в степень, но вполне реальная. Стоп! Может ли человек быть настолько похож на другого человека, чтобы иметь те же вкусы по части одежды?

Вася позвонил супруге Башарина и спросил — есть ли в гардеробе беглеца черная рубаха из шелковистой ткани, и вообще — не имеет ли он обыкновения носить такие рубахи распахнутыми до пупа?

— Имел — когда супермена из себя корчил! И дура я была, что попалась! — отвечала супруга.

Черная рубаха была сношена несколько лет назад — от четырех до шести — и пущена на тряпки. Другой не покупалось — потому как незачем. Даже джинсовой. Башарин не дискотечный мальчишка, чтобы носить такие рубахи.

— Но если кто-то из его шлюх подарил ему другую, за это я не отвечаю! — вдруг осенило башаринскую супругу.

— А сапоги типа “казаки”?