Джеффри Лорд - Волосатые из Уркхи

— Ты будешь Сие, а ты — Ша.

— Так нельзя, посланец небесных ахх-са, непонятно, — старый колдун склонил голову. — Каждый будет Сие или Ша…

Ну конечно же! «Сис» означало «тот» или «та», а «ша» — «дитя», «ребенок»; вероятно, все безумно длинные имена туземцев начинались с этих слов. Блейд страдальчески сморщился, но вдруг на тубах его заиграла улыбка.

— Ты — Джи, — он показал на вождя, — а ты — Лейтон, — его ладонь опустилась на макушку престарелого колдуна. — Считайте, парни, я окрестил вас заново!

— Что означают эти слова? — поинтересовался долговязый вождь. — Они волшебные?

— О да! — губы странника вновь растянулись в улыбке. — Джи — тот, кто обладает силой, Лейтон — мудростью.

— Ты щедр, — шаман благодарно склонил лохматую голову. — Ты велик! Ты — посланец небесных ахх-са!

— Несомненно, — пробормотал Блейд, разглядывая окружившую их толпу. — Я очень щедр, и завтра, когда высплюсь и поем, обещаю дать волшебные имена всем остальным уркхам.

Спустя неделю Блейд изучил цивилизацию волосатых во всех подробностях.

В стойбище обитали четырнадцать мужчин, включая шамана, двадцать шесть женщин и более трех десятков ребятишек и подростков обоего пола, которым странник, по земным аналогиям, дал бы от года до двенадцати лет. Стариков, если не считать Лейтона, не было; в этом мире люди долго не заживались. За последние полгода, с тех пор, как в окрестностях появился махайрод, племя понесло большой урон — тигр сожрал не менее двадцати человек, и охотники, неоднократно вступавшие с ним в битву, ничего не могли поделать с чудищем. Таким образом, Блейд — являлся ли он в самом деле посланцем небесных ахх-са или нет — выступил в качестве благодетеля и спасителя. Чтобы достойно отметить сей факт, уркхи воздвигли ему трон — самый высокий камень, который был поставлен в круге совета между седалищами Джи и Лейтона.

Эти двое, вождь и шаман, делили власть над племенем. Каждый из них имел собственных приверженцев, как бы некую фракцию или партию, готовую поддержать своего лидера; учитывая, что один из них занимался делами практическими, вроде охоты и охраны стойбища, а другой представлял интеллектуальную элиту, Блейд обозначил две эти группировки как партии Силы и Разума. Согласно лучшим традициям демократического общества, они находились в оппозиции друг к другу и спорили по любому поводу и без повода.

Например, источником непрерывных трений являлось отхожее место. Их, собственно говоря, было два — в расщелинах среди скал, одна из которых располагалась с юга, а вторая — с севера. По мнению Джи, следовало пользоваться южным нужником, так как ветры с этой стороны задували реже; Лейтон же отдавал предпочтение северному клозету, приводя тот же самый довод относительно ветров. В результате в стойбище невыносимо воняло в два раза чаще, чем если бы обе партии смогли договориться. Блейд прекратил это безобразие, велев завалить оба скопища нечистот и оборудовать новый туалет в западной расселине. Под его руководством женщины вырыли ямы, а мужчины накрыли их бревнами, предварительно свалив две дюжины пробковых деревьев; после этого вонять перестало при любом ветре.

Разобрался Блейд и с именами членов племени. Как он и предполагал, каждое имя являлось фактически биографией его носителя, постоянно пополняемой новыми сведениями. Использовать эти длиннейшие повествования на практике было невозможно, поэтому уркхи звали друг друга, так сказать, по должности и родственной связи. Так, Джи был Вождем, а Лейтон — Шаманом; сильнейший после вождя мужчина именовался Первым Охотником, а его подруги -соответственно Первой и Второй Женами Первого Охотника. Такая же система действовала относительно детей, и какой-нибудь карапуз, едва начавший обрастать пушистым подшерстком, звался, к примеру. Младшим Сыном Второй Жены Третьего Охотника.

Блейду все это показалось весьма нерациональным, и он начал переименовывать волосатых по своему усмотрению. Члены партии Силы, сторонники Джи, получали имена работников МИ6А, а приверженцы Разума -ассистентов и коллег Лейтона. Вскоре в стойбище появились Биксби, Тич, Ли и Джо, а также Смити, Макдан и Ньют; последний был тем самым нерадивым стражем с толстой задницей, который проспал появление Блейда. Его земным прототипом являлся мистер Ньютон Энтони. К сожалению — или к счастью, — Блейд не нашел подходящего аналога для Питера Норриса, и имя Железного Пита осталось невостребованным. Зато самую склочную женщину в стойбище он прозвал Миссис Рэчел Уайт, что подошло этой волосатой самке как нельзя лучше.

Реформа имен принесла Блейду не меньшую славу, чем победа над тигром. Теперь он был для волосатого племени Сис'агра-кассала-нарвата'их-лейтага -Тем-кто-даетволшебные-имена, или попросту Леем — от слова «лейтага», что значило «имя». Такое прозвище странника вполне устраивало.

Вообще же присутствие Блейда весьма укрепило единство племени. Прежде разногласия между партиями Силы и Разума нередко приводили к кулачным боям или к тому, что часть охотников отказывалась повиноваться Джи, ссылаясь на авторитет шамана. Споры бывали непримиримыми, ибо волосатые из Уркхи уже обзавелись важнейшим человеческим качеством — упорным стремлением настоять на своем. Культура их, однако, еще не поднялась до понимания того факта, что всякую дискуссию полезно сводить к консенсусу, а не к драке. Правда, в таких стычках уркхи не использовали оружие, выясняя отношения только с помощью кулаков, каждый понимал, что смерть любого из немногочисленных мужчин ослабляет племя. Узнав об этом. Блейд восхищенно покачал головой и решил, что, несмотря на драки и споры, общественное самосознание волосатых едва ли не превосходит земной уровень. Там он знал сколько угодно стран, в которых с удовольствием резали глотки не только соседям, но и своим согражданам.

Итак, уркхи спорили и продолжали спорить, но теперь у них появился непререкаемый арбитр, Лей, Тот-кто-даетволшебные-имена, и разногласия больше не приводили к дракам. Если вождь имел одно мнение, а шаман — другое, они обращались к посланцу небесных ахх-са, готовому свершить соломонов суд. Эта обязанность, требующая политичного лавирования между Силой и Разумом, весьма тяготила Блейда. Он не должен был давать преимущества ни одной из сторон, мудро поддерживая демократическую двухпартийную систему в равновесии. В частности, ему приходилось подсчитывать, сколько раз он согласился с мнением Джи, с соображениями Лейтона или предложил свой вариант. В идеале эти три числа должны были совпадать, но добиться такой тройственной статистической справедливости оказалось нелегко.