Александр Зорич - Семя ветра

Конгетлары быстро перебили немногочисленную охрану, захватили дом правителя, но самого правителя не нашли. Под пыткой младшая из его жен призналась, что Нисоред отшельничает в Поясе Усопших. Вот уже больше года, как он, покинув семью, бесследно растворился в морских туманах на востоке. Теперь Нисоред якшается с морскими гадами, размышляет в одиночестве и укрощает духов, которые, как известно, кишмя кишат в Поясе Усопших.

Лака Конгетлар не боялся ничего. Не боялся он и духов, а потому принял решение следовать в Пояс Усопших, дабы во что бы то ни стало выполнить уговор, связавший его с Домом Пелнов. И хотя за доставку Нисореда Сиккского Дом Пелнов должен был отдать Дому Конгетларов два острова Туальското архипелага, вокруг которых уже долго клубились земельные тяжбы, это не было основной причиной решимости Лаки преследовать жертву. Это было делом чести – даже если бы за выполнение службы Конгет-ларам не причиталось ничего, они все равно пошли бы в Алчные Пески, как совершенно справедливо называли Пояс Усопших, чтобы в очередной раз оправдать славу самых искусных воинов Алустрала.

Они искали Нисореда и не сомневались в успехе своих поисков. Порукой их успеха было бесстрашие и невозмутимость всех воинов отряда. Волосы ходили ходуном на голове Герфегеста, когда он слышал, как по лагерю расхаживает некто, пожелавший остаться невидимым. Гость переворачивал бурдюки с протухшей пресной водой, осматривал оружие у изголовий спящих, смеялся и покашливал. Но ни Герфегест, ни остальные не настаивали на том, чтобы прекратить поиски Нисореда. Ибо это было равносильно бесчестию.

Наконец, Нисоред был найден в старом порту Калладир. Он сидел, подогнув колени, посреди рыночной площади, и его черная борода с редкой проседью была желта от глиняной пыли. Он не обращал внимания на внешний мир. Вокруг него были разложены фишки для игры в нарк, а прямо перед его глазами был выложен странный рисунок из счетных палочек. Он медленно поднял руку и взял одну из палочек, чтобы переложить ее на новое, истинно правильное место. Но сделать это ему было не суждено. Потому что тонкая игла, напоенная Соком Недвижимости, впилась ему в шею. Лака Конгетлар с легкой улыбкой поцеловал свою счастливую духовую трубку.

Нисоред был связан «паутиной Конгетларов». Лагерь свернут, а маленькое парусное судно приготовлено к отплытию. Когда Конгетлары, веселясь и балагуря, пили кислое вино из Чары Победы, они заметили парус у входа в гавань. Это было более чем странно – старый порт Калладир огибали десятой дорогой все благоразумные кормчие.

Когда Герфегест, Лака и прочие Конгетлары смогли различить герб, которым был украшен парус приближающегося судна, никто из них не проронил ни слова. Серебряный горностай в белом поле. Герб Конгетларов. Это означало, что произошло нечто непредвиденное.

8

– Они убили Теппурта и его людей три недели назад, – сказал Вада, чьи некогда правильные и красивые черты лица были изуродованы свежими шрамами до неузнаваемости. Лака Конгетлар бесстрастно кивнул. Идущий Путем Ветра принимает утраты с достоинством.

Вада был силен духом, но даже его лицо исказилось гримасой скорби, когда он вынул из кожаной мошны, висящей у его узорчатого пояса, перстень главы Дома Конгетларов. Алмаз, оправленный в серебро. Символ власти Дома. Вада нисловом не обмолвился о том, что за этот перстень заплачено жизнями шестерых Конгетларов, не говоря уже о несчетных жизнях Эльм-Оров. Вада не стал рассказывать сколь многое совершил он, чтобы вернуть перстень, снятый воинами Эльм-Оров с пронзенного стрелой Теппурта и передать его, как велела освященная веками традиция, новому главе Дома Конгетларов, которым теперь стал Лака.

Безмолвный, хотя и весьма удивленный. Лака принял перстень, и остальные склонили головы. Ритуал передачи был свершен, и отныне судьбы Конгетларов пребывали в руках Лаки.

– Продолжай, Вада.

– Две недели назад они сожгли Наг-Туоль. Мы не смогли выдержать осаду. Наш флот уничтожен, – голос Вады, столь любезный дамам всех Семи Домов, был тверд, словно лед, покрывающий Бездну Края Мира.

Молчание – лучше никчемных слов. Но даже сдержанность Лаки Конгетлара имела свои границы.

– Что случилось с женщинами? – спросил Лака, отец трех дочерей.

– Они дали им яд, – отвечал Вада. – Известно ведь, что из Конгетларов выходят справедливые господа и никудышные рабы. Они не взяли их.

Навряд ли Лака предпочитал, чтобы его дочери стали рабынями в императорских женских покоях. Но их смерть, пожалуй-, была для него еще меньшим утешением. На какое-то время Герфегест перестал слушать Валу. Непрошеные слезы застилали его глаза – известие о падении Наг-Туоля было известием о смерти его возлюбленной, тринадцатилетней лилии с медового цвета волосами. Не одну ночь провел Герфегест в замке Наг-Туоль, но каждую проведенную ночь в Наг-Туоле он вспоминал с замиранием сердца, мысленно трепеща в объятиях своей юной возлюбленной. Она отдавалась Герфегесту с искренностью и беззаветностью юности, оставив без внимания людскую молву. Герфегест платил ей любовью за любовь, но теперь, похоже…

– …Обитель Ветра пуста, и Зикра Конгетлар мертв. Они не сдались живыми.

Двоюродный дядя Герфегеста опустил голову на руки, но ни одним звуком не выдал своего отчаяния – среди питомцев мастера Зикры был его единственный сын.

– У нашего Дома нет будущего, – каждое слово Вады было тяжело словно молот. – У нашего Дома нет настоящего. Наши земли захвачены.

Вада умолчал о том, что его замок – второй по величине замок рода Конгетларов – утоплен в крови, а он предпочел спасение смерти лишь потому, что долг чести велел ему поставить в известность о происходящем последних Конгетларов. А еще потому, что вассальный долг велел ему свершить ритуал передачи серебряного перстня с алмазом. Вада был единственным Конгетларом, кто знал местопребывание отряда Лаки. Именно поэтому он приплыл в Пояс Усопших. И теперь Лаке, который после смерти Теппурта стал главой Дома Конгетларов, предстояло решить, что будет дальше и будет ли что-нибудь вообще.

Никто не решался говорить, пока не возвысит голос новый глава Дома. Герфегест закрыл глаза. Медо-вовласая лилия звала Герфегеста из небытия. Зикра, наставник Герфегеста, звал его. Родители Герфегеста звали его. Наконец на заброшенной пристани зазвучал голос Лаки:

– Все в этом мире имеет свое начало и свой конец. Роду и Дому Конгетларов пришел конец. Против нас – Намарн, Император и Алустрал. Против нас весь мир. Мы можем мстить, но нам не отомстить всему миру.

Лака Конгетлар перевел дыхание. Все члены отряда, а с ними и Вала, смотрели на него, не отводя глаз. Герфегест гадал о том, куда клонит Лака.