Дарья Машкина - Дикий Цветок

— Она ещё дышит. Надо отвезти её в лечебницу! — прокричала Энди, поднимая Джейт с пола.

— Нет! Мы поедем к матери моей одноклассницы! Она тоже ветеринар! — закричала Джейт и, закутав Роджин в испорченное одеяло, побежала вниз, не дожидаясь, когда туда спустится Максимилиан.

— Как так могло случиться, Энди? Не прыгала же собака через окно? Да и еще такие раны… — тихонько произнесла Тиона, когда машина её мужа отъехала от дома.

— Джейт часто рассказывала о том, что Роджин отличается от других собак, может, её отличие и состояло в прыгучести? — предположила Энди, а про себя подумала. — А не права ли Оникс насчёт Джейт?

Подъехав к дому Толкенов, Джейт стала отчаянно барабанить в дверь, не спуская с рук свою еле дышащую собаку. Дверь открыл изумлённый Дмитрий.

— Джейт? Сейчас два часа ночи, — проговорил он, косясь на дядю Джейт, переводя взгляд на окровавленное одеяло.

— Мне нужна твоя мама!!! Срочно!!! — прокричала она.

Ни одна слезинка не упала из её глаз, нет, она заплачет, только если её последняя верная подруга погибнет. Не дождавшись ответа, девочка вбежала в дом.

— Джейт! — прокричал мальчик и побежал за девушкой, которая рванула наверх по лестнице.

В коридор вышла Ариадна в длинной, похожей на платье, розовой ночной рубашке.

— Джейт, что случилось? — испуганно спросила она и вскрикнула, когда увидела, что кровь падает на ковёр со странного свёртка, который держала Джейт.

— Где комната твоей мамы? — прокричала девочка, тяжело дыша.

Джейт была в своей пижаме, в чей-то крови и вид её казался полностью ненормальным.

Ариадна только указала пальцем дверь. Джейт ворвалась в покои Мариэллы. Красивая девушка с седыми волосами, проснулась от криков, но лежала на своей шикарной кровати, видно, сил встать у неё не было. Джейт захлопнула дверь и заперла её на ключ, который находился в замке.

— Мариэлла, ты целительница! Пожалуйста, помоги. Молю тебя! — прокричала она и упала на колени, не отпуская свою Роджин с рук.

Мама Дмитрия и Ариадны медленно поднялась и аккуратными шагами добралась до девочки. Своей рукой она сдёрнула одеяло.

— О! — вырвалось из её груди: Роджин трансформировалась, превратившись в гончую, наверно её силы были на исходе. — Турионская гончая?! Я думала, больше никогда не увижу эту тварь!

— Она не тварь, она мой друг! Роджин самая родная для меня! Если она умрёт, то я последую следом и наплюю на все пророчества и легенды, существовавшие на нашей планете!!! — прокричала Джейт, смотря на окровавленное тело своей верной спутнице, которая сделала усилие и вильнула хвостом.

— Её подрали себе подобные, их было так много! — произнесла Мариэлла, после того, как убрала свои руки с головы собаки. — Хорошо, я вижу, она так защищала тебя. Я исцелю её!

От целительницы пошло тонкое сияние, которое пробежало по её волосам, и, взмахнув ими, собаку окутало золотое облако, и Мариэлла провела волосами по этому облаку. Через мгновенье оно исчезло, оставив лежать на полу, где осталось кровавое пятно, простую собаку. Все раны затянулись, и Роджин поднялась.

— Спасибо тебе, Турионская Целительница! Навеки теперь я тебе благодарна, — произнесла она, взмахнув хвостом.

— Секунду! — произнесла Мариэлла и направилась к ящикам.

Она достала бинты и, измазав их кровью, которой было чересчур на полу, перемотала лапы, сделала повязку на брюхе собаки и помазала йодом мордочку Роджин.

— Зачем это? — удивилась Джейт.

— А как ты объяснишь всем чудесное исцеление своей собачки? — улыбнулась Мариэлла. — Снимешь повязки примерно через неделю, а сейчас вынеси её снова в одеяле, пусть все думают, что она до сих пор на грани. А дома пусть она старается не передвигаться, чтобы не вызвать подозрения у твоих родственников.

— Вы могли говорить это всё мне — я разумная! — гавкнула Роджин.

— Спасибо, ещё раз спасибо!!! — произнесла Джейт и крепко обняла целительницу.

Они отворили дверь и на них изумлёнными глазами стали смотреть Ариадна, Дмитрий и Максимилиан.

— Собака вашей дочери будет жить. Разумеется, ей нужен покой, — обратилась к дяде Джейт Мариэлла.

— Мамочка, а я не знала, что у тебя есть медицинской образование, — удивилась Ариадна, обняв мать.

— Глупышка, ведь оно для меня самое главное. Я не работаю по специальности только из-за болезни, — ответила, улыбаясь, женщина.

Джейт к тому времени уже спустилась вниз вместе с Роджин. Ей не хотелось слышать ложь, которую из-за неё придумывает Мариэлла. Её дядя, видно, извинялся за нарушенный покой — какой же он интеллигентный!

— Ты очень необычная, Джейт, — вдруг раздался голос Дмитрия. — Только сегодня эта собака чуть не загрызла меня, а ночью ты прибегаешь с ней, прося помощи у моей матери.

— Я не могла больше ни к кому обратиться. А странная? Ну, да согласна. Ты же не каждый день встречал девчонку, у которой лучшую подругу заменяет собака, ведь так, Дмитрий? — произнесла Джейт, обернувшись.

— А что с ней случилось? — и Дмитрий снова подошёл близко и хотел дотронуться до мордочки Роджин, но та угрожающе зарычала.

— Видно, с другими собаками подралась. Она у меня боевая. Привыкла меня защищать и охранять, вот и выработался бойцовский характер. Я сама виновата, отпустила её ночью гулять. А ведь могла по своей же вине потерять верную подругу, — и Джейт стала перебирать шерсть на ушах собаки, которая закрыла глаза от блаженства.

— Как собака может заменять друга? С ней же нельзя поговорить, спросить совета. Она животное! — проговорил Дмитрий.

— Для тебя да. Ты привык, что вокруг полно народу. И многих ты считаешь своими друзьями, у меня было тоже много подруг, но одна из них была самой близкой, самой дорогой. С ней я могла поговорить обо всём на свете! Я доверяла ей, как сестре, как маме. Но в этой жизни ничто и никто не вечен, — высказалась Джейт, опустив глаза.

— Она умерла? — аккуратно спросил мальчик.

— Погибла. Как вместе с ней погибла моя надежда на поддержку и опору. А после смерти родителей, я осталась со своими собаками, с которыми я стала говорить, а они понимать меня с полуслова. Теперь ты знаешь обо мне достаточно, чтобы называть меня странной. Я не обижаюсь. Вообще не умею обижаться. Я никогда не буду дуться, плакать по углам, сразу замахнусь и ударю кулаком между глаз. Если мне причиняют боль только словом, обзываясь, я тоже буду говорить, но если упоминают моих родителей — никто, никто не имеет на это право! — выговорила Джейт, и вышла, попрощавшись, из дома, так как Максимилиан закончил извиняться.

Они ехали молча по пустым дорогам.