Роберт Сальваторе - Тогайский дракон

— Рад снова встретиться с тобой, Глас Бога, — с поклоном произнес Маккеронт.

Он прекрасно владел моданом, языком, широко распространенным в восточном Бехрене.

Повинуясь жесту Чезру, магистр опустился в кресло слева от него. Оба кресла были повернуты к окну, откуда открывался прекрасный вид на закат над бесконечными барханами пустыни. Эаким Дуан специально поставил их таким образом, отчасти потому, что ему нравился вид из окна, но главным образом руководствуясь ярко выраженным нежеланием лицезреть уродливого гостя. Ему приходилось вести с Маккеронтом дела, но смотреть на него! Нет, это было выше его сил, и принуждать себя к этому Чезру не собирался.

— Умерь мою тревогу: надеюсь, здоровье аббата Олина в порядке, магистр?

— Это так, Глас Бога. — Тон магистра был жизнерадостным. — Аббат Олин жив и вполне здоров, взгляд у него ясный.

— А ум острый.

— Совершенно верно, Глас Бога!

Эаким Дуан повернулся и посмотрел на безобразного магистра, в очередной раз отметив, что из-за отсутствия передних зубов губы у того уродливо запали. Как всегда в такие моменты, у него мелькнула мысль, не физическое ли уродство подтолкнуло Филладоро Маккеронта в объятия абеликанского ордена. Монахи церкви Абеля никогда не одобряли связей братьев с женщинами, и, став одним из них, Маккеронт обрел убедительное оправдание той очевидной истине, что ни одна женщина не захочет делить с ним постель.

— Почему ты меня так называешь? — неожиданно спросил Эаким Дуан, и Мерван Ма за его спиной затаил дыхание. Маккеронт удивленно посмотрел на собеседника. — Ведь согласно твоей религии Гласом Бога я не являюсь, верно? Мы поклоняемся разным богам, вкладываем разный смысл в одни и те же слова, однако ты обращаешься ко мне, используя титул, предназначенный для моих доверенных помощников и жрецов-ятолов. Неужели, Маккеронт, магистр церкви Абеля, ты встал на путь истинной веры?

Обычно наполовину прикрытые веками глаза Маккеронта широко распахнулись. Он покачал головой, шевеля запавшими губами, словно пытаясь найти нужные слова для ответа, но не находя их.

— Или ты просто проявляешь учтивость? — продолжал Чезру с добродушным смешком, что позволило вздохнуть с облегчением как Маккеронту, так и Мервану Ма.

— Глас Бога, — начал Маккеронт, но тут же поправился: — Чезру Дуан, я всего лишь смиренный посланец своего господина, настоятеля Олина из аббатства Сент-Бондабрис.

Эаким Дуан даже не пытался скрыть улыбку. Ему нравилось наблюдать, как прихлебатели типа Маккеронта мгновенно поджимают хвост, стоит загнать их в угол.

— У меня не было намерения оскорбить тебя, — продолжал магистр. — Ни в коем случае! Я лишь проявил уважение к твоему положению, употребив титул, которым тебя заслуженно величают подданные.

— Заслуженно? — со смешком повторил Эаким Дуан, — Я родился в этом положении и ничего не «заслуживал», поскольку был избран самим Богом и его верховными служителями. Улавливаешь разницу?

Физиономия Маккеронта приобрела на редкость тупое выражение. Он, конечно, понимал ход рассуждений Дуана, поскольку был знаком с основами религии ятолов. Его ошеломили не слова как таковые, а тон, настойчивость и сам характер вопросов Чезру.

— Я недостаточно сведущ, чтобы заниматься сравнениями наших религий, Чезру Дуан, — после мгновенного замешательства ответил Маккеронт и, услышав смех Эакима Дуана, опасливо вжался в кресло.

— Никто и не предлагает тебе обсуждать эти проблемы, — беспечным тоном произнес Чезру. — Наши миры очень разные, магистр Маккеронт. Мы с аббатом Олином всегда понимали это, на том и держалась наша дружба на протяжении десятилетий. Мы принимали веру друг друга со смирением и уважением, хотя я-то всегда знал, что вы заблуждаетесь.

Маккеронт нахмурился; Эаким Дуан следил за всеми его движениями и непроизвольными жестами, взвешивая каждый шаг на своем шатком пути. Вообще-то он и сам до конца не понимал, почему повел себя так сегодня. Это было почти точное повторение беседы, которую он завел с молодым, только что возглавившим аббатство Сент-Бондабрис настоятелем Олином, стремясь к той степени взаимопонимания, без которой невозможно устраивающее обе стороны сотрудничество.

И вдруг Эаким Дуан осознал, что им двигало. Услышав, что прибыл Маккеронт, он подумал, что, может быть, Олин скончался. И тогда инстинкт подсказал ему, что нужно завести именно такую беседу с магистром Маккеронтом, возможным преемником Олина, потому что это был единственный способ сохранить с ним добрые отношения. Для Чезру, и в этой его инкарнации, и в следующей, будет выгодно, если магистр Маккеронт из аббатства Сент-Бондабрис глубже вникнет в религию ятолов и будет лучше понимать ее.

— Я знаю, что вы ошибаетесь, потому что я Глас Бога ятолов, — продолжал Эаким Дуан. — В точности так же, как отец-настоятель вашей церкви Агронгерр знает, что я… что мы, — взмахом руки он указал на Мервана Ма, — заблуждаемся в своих верованиях. — Чезру пожал плечами, будто на самом деле все это не имело особого значения. — Аббат Олин осознает это. И еще мы с ним пришли к пониманию весьма важной вещи — что, хотя верования у нас разные, цели тем не менее весьма схожи. Набожные монахи церкви Абеля ближе последователям религии ятолов, чем разбойники на ваших дорогах, точно так же как жрецов-ятолов будут приветствовать у ваших небесных врат с большим энтузиазмом, чем пиратов, разбойничающих в наших прибрежных водах.

Произнося эту тираду, Эаким Дуан взглянул на Мервана Ма и заметил, что тот удивленно распахнул глаза. Ясное дело. Если бы Чезру не был уверен, что молодой человек сохранит все услышанное в тайне, он никогда не завел бы этого разговора в его присутствии. Ведь официально религия ятолов совершенно определенно и недвузначно высказывалась в отношении абеликанской церкви. А именно, считала ее проклятой уже за одно то, что ее адепты используют магические драгоценные камни. Религия ятолов считала эти камни орудием демона дактиля, а раз так, «набожным» монахам церкви Абеля придется долго дожидаться у входа в рай, обещанный ятолами.

В отличие от растерянного, сбитого с толку Мервана Ма магистр Маккеронт успокоился и слегка откинулся в кресле. Эаким Дуан заметил это и обрадовался: семена были брошены в благодатную почву.

— Довольно философии, — заявил он. — Уверен, ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать проблемы наших религий, да и мое время дорого. Что нового у аббата Олина?

Собираясь с мыслями, Маккеронт прочистил горло. Эаким Дуан старался не смотреть на него, устремив взгляд на линию гор на северо-западе.