Дэвид Эддингс - Обретение чуда

— Ешьте, дорогие друзья, — наставлял он, — а то всё остынет.

И они ели. Анхельда и Эйлбриг, присоединившиеся к трапезе только по настоянию Фолдора, не отходили от мерга как единственного, кто был достоин их внимания.

— Я и сам подумывал навестить Ктол Мергос, — напыщенно провозгласил Эйлбриг. — Надеюсь, вы согласны, друг торговец, что более тесные контакты между Востоком и Западом позволяют преодолеть взаимные подозрения, так часто омрачавшие наши отношения в прошлом.

— Мы, мерги, предпочитаем держаться в замкнутом обществе, — коротко ответил человек со шрамами.

— Но вы же приехали сюда, мой друг, — заметил Эйлбриг. — Разве это не доказывает, что такие связи могут послужить общей выгоде?

— Я выполняю свои обязанности, — ответил мерг, — и появился здесь не по своей воле. Он оглядел комнату и добавил:

— Здесь собрались все ваши люди, фермер?

— До единого человека.

— Мне кто-то сказал, что у вас живёт старик с седыми волосами и белой бородой.

— Только не здесь, дружище, — покачал головой Фолдор. — Я здесь старше всех, но волосы мои ещё совсем тёмные.

— Один из моих земляков встречался с ним несколько лет назад, — сказал мерг. — Со стариком был ещё мальчик по имени, кажется, Рандориг.

Гарион старался опустить голову как можно ниже, чтобы мерг не увидел его лица.

— У нас есть мальчик, которого зовут Рандориг. Вон тот высокий парнишка за дальним столом, — показал фермер.

— Нет, — покачал головой мерг, окидывая Рандорига пристальным взглядом, — мне описывали совсем другого мальчишку.

— Довольно распространённое имя среди арендов. Возможно, ваш друг встретил людей с другой фермы.

— Должно быть, так, — согласился мерг, решив, видимо, переменить тему. — Прекрасная ветчина! — похвалил он, показывая остриём ножа, которым ел, на тарелку. — Все окорока в вашей коптильне такого качества?

— Ох нет, друг торговец, — рассмеялся Фолдор, — сегодня меня в обсуждение дел не втянуть!

Мерг едва заметно усмехнулся; улыбка казалась странной гримасой на испещрённом шрамами лице.

— Всегда стоит попытаться, — возразил он. — Однако я не могу удержаться от похвал поварихе.

— Видите, мистрис Пол, как довольны вашей стряпнёй! — сказал Фолдор, слегка повышая голос. — Наш друг из Ктол Мергоса считает, что еда здесь превосходна.

— Благодарю его за доброту! — довольно холодно ответила тётя Пол.

Мерг взглянул на женщину, и его глаза слегка расширились, словно при виде знакомого лица.

— Прекрасный обед, благородная дама! — воскликнул он, кланяясь ей. — Ваша кухня — это, должно быть, царство чародея.

— Нет! — высокомерно отрезала тётя Пол. — Никакого волшебства. Кулинария — это искусство, которому может выучиться каждый, имея терпение. Волшебство — нечто совершенно другое.

— Но волшебство — тоже искусство, о великая дама, — возразил мерг.

— Многие так думают, но истинное волшебство творится мыслью, а не ловкими пальцами, могущими обмануть глаз.

Мерг уставился на женщину; она отвечала ему жёстким, непреклонным взглядом. Гариону, сидевшему почти рядом, показалось, что эти двое обменялись мыслями, не имеющими ничего общего с высказанными вслух словами, что-то вроде вызова: в воздухе ощутимо чувствовалось напряжение. И тут мерг первым отвёл взгляд, будто боялся принять этот вызов.

Когда трапеза окончилась, настало время для короткого представления, по традиции всегда происходившего в Эрастайд.

Семеро старших работников, незаметно ускользнувших пораньше, появились теперь на пороге в длинных одеяниях с капюшонами и вырезанных из дерева раскрашенных масках, изображавших лица богов. Костюмы были старые, из мятые, потому что годами хранились на чердаке Фолдора Ряженые медленно вошли в зал и выстроились перед столом, где сидел хозяин. Потом каждый по очереди произносил речь от имени бога, которого представлял.

— Я, Олдур, — донёсся голос Крэлто из-под маски, — бог, живущий в одиночестве, приказываю: да будет создан этот мир.

— Я, Белар, — донёсся ещё один знакомый голос, — Бог-Медведь олорнов, приказываю: да будет создан этот мир.

Заговорили — третий, четвёртый, пятый, и наконец наступил черёд последней фигуры, в чёрном одеянии и маске, в отличие от других сделанной не из дерева, а из стали.

— Я, Торак, — глухо заговорил Дерник, — Бог-Дракон энгараков, приказываю: да будет создан этот мир!

Краем глаза Гарион уловил какое-то движение и быстро обернулся. Мерг закрыл лицо руками странным, почти молитвенным жестом. Сидевшие за дальним столом таллы побелели как мел и дрожали.

Семь фигур соединились в рукопожатии.

— Мы — боги, — хором объявили они, — и приказываем: да будет создан этот мир.

— Слушайте речи богов, — провозгласил Фолдор. — Да пребудут боги с миром в доме Фолдора.

— Благословение богов на дом Фолдора, — отозвались семеро, — и на всех, сидящих в этом зале!..

Они повернулись и медленно, торжественно, как пришли, направились к выходу.

Настала очередь раздачи подарков, и поднялась весёлая суматоха, ведь подарки делал Фолдор; почтённый фермер целый год ломал голову над тем, как лучше угодить каждому домочадцу. Новые туники, штаны и платья радовали глаз, но Гарион оцепенел, развернув маленький свёрток и обнаружив острый клинок в красивых ножнах.

— Он уже почти мужчина, — объяснил Фолдор тёте Пол, — а мужчине нужен надёжный кинжал.

Гарион, конечно, тут же проверил пальцем остроту лезвия и порезался.

— Так я и знала, — вздохнула тётя, но Гарион так и не понял, относятся ли эти слова к тому, что он вырос, к порезу или к самому подарку.

На следующее утро мерг закупил окорока и удалился вместе с таллами. Через несколько дней Анхельда и Эйлбриг сложили вещи и отправились в Сендар: жизнь на ферме Фолдора вошла в обычную колею.

Зима тянулась бесконечно. Снег падал и таял… Наконец на землю пришла весна, отличавшаяся от многих других вёсен только появлением Брилла. Один из работников помоложе женился, арендовал небольшой участок и отправился на самостоятельное житьё, нагруженный подарками и добрыми советами Фолдора Взамен его хозяин и нанял Брилла.

Гарион невзлюбил Брилла с первого взгляда, и было отчего: туника и штаны работника пестрели заплатками и пятнами грязи, чёрные волосы и редкая бородёнка вечно взлохмачены, глаза смотрели в разные стороны, как у зайца. Брилл всегда оставался мрачен, любил уединиться и никогда не мылся — от него постоянно разило застарелым потом. После нескольких попыток завести беседу Гарион сдался и держался как можно дальше от Брилла — дел и без того хватало. Этой весной он неожиданно обратил внимание на Забретт. Гарион всегда знал, что она хорошенькая, но никогда не придавал этому особого значения, предпочитая компанию Рандорига и Доруна.