Маргарет Уэйс - Седьмые Врата

– Возможно, – сказал Раму, но больше ничего не добавил. Он знал, его отец сказал ему перед тем как уйти, что змеедраконы прошли через Врата Смерти и покинули Челестру, неся зло другим мирам.

– Это моя вина, сын мой, – сказал Самах. – Я хочу найти способ уничтожить этих ужасных змеев, именно поэтому я иду на Абаррах и надеюсь все загладить. Я начинаю думать, – он запнулся, глядя на сына из-под опущенных век, – я начинаю думать, что Альфред был прав во всем. Настоящее зло здесь. Мы сами его создали.

Его отец обхватил голову руками.

– Отец, как ты можешь такое говорить? – не понял Раму. – Посмотри на то, что мы создали! Это не может быть злом.

Раму сделал жест рукой, широкое и размашистое движение охватило не только здания и земли, сады и деревья Чаши, но и сам мир Воды, а за ним – миры Воздуха, Огня и Камня.

Самах взглянул туда, куда показывал его сын.

– Я вижу только то, что мы уничтожили, – сказал он.

Это было последнее, что он сказал, перед тем, как войти во Врата Смерти.

– Прощай, отец, – сказал Раму ему вслед. – Когда ты вернешься с победой, с марширующими за тобой легионами, твой дух поднимется.

Но Самах не вернулся. И никаких известий от него не приходило.

И сейчас, хотя Раму не был склонен в этом признаваться, менши, как ни крути, покорили богов. Покорили нас! Своих хозяев! Раму не видел выхода из сложившейся ситуации. Пока шлюзы находились под сводящей на нет магию водой, сартаны не могли уничтожить их привычным оружием. Они должны обратиться к механическому способу устранения. В библиотеке сартанов есть книги, которые рассказывают о том, как давным-давно люди создавали мощные взрывные устройства.

Но Раму не мог обманывать сам себя. Он поднял свои руки ладонями вверх и уставился на них. Нежные и гладкие руки с длинными и стройными пальцами. Руки завоевателя, привыкшие держать в руках иллюзии. Никак не ремесленника. Самый неуклюжий из гномов может сделать в мгновение ока то, на что Раму понадобятся долгие часы тяжелого ручного труда.

– Мы можем спустя циклы и циклы сделать какое-нибудь механическое приспособление, способное закрыть или блокировать шлюзы. Но в этом случае мы сами станем меншами, – сказал сам себе Раму. – Лучше уж открыть шлюзы и позволить воде затопить город!

Тогда ему в голову пришла такая мысль: может быть, мы должны уйти и позволить меншам владеть этим миром. Позволить им самим следить за собой. Позволить им уничтожать друг друга, что, по словам Альфреда, они делают в других мирах.

Позволить непослушным и неблагодарным детям прийти домой и обнаружить, что их многострадальные родители исчезли.

Внезапно он вспомнил о других членах Совета, которые тревожно обменивались обеспокоенными взглядами. Слишком поздно он осознал, что его темные мысли отразились на его лице. Его лицо окаменело. Уйти сейчас – означало бы сдаться, капитулировать, признать поражение. Скорее он утонет в этой сине-зеленой воде.

– Или менши согласятся покинуть Чашу, или согласятся принять наше правление. Тут только два варианта. Я полагаю, что остальные члены Совета согласны со мной? – спросил Раму, оглядывая зал.

Остальные члены Совета согласились, по крайней мере, на словах. О любом несогласии или разладе не говорилось вслух. Сейчас было не время для разлада.

– Если менши откажутся принять эти требования… – хмурясь, продолжал Раму. Он говорил медленно и внятно, его пристальный взгляд следил за каждым, кто находился в зале: – Это будет иметь последствия. Страшные последствия. Так и скажите им.

Члены Совета теперь выглядели обнадеженными и смотрели с облегчением. По-видимому, у Советника был план. Они послали одного из членов Совета на переговоры с меншами, потом перешли к другим делам, таким, как восстановление ущерба после наводнения. Когда не осталось более ничего, что требовало бы их внимания, Совет объявил перерыв. Большинство ушли по своим делам, но некоторые задержались поговорить с Раму, в надежде получить какой-либо намек на то, что было у него на уме.

Раму хорошо знал свой Совет. Он ничего не выдал, и другие члены Совета наконец-то разошлись. Раму остался сидеть за столом, радуясь, что остался наедине со своими мыслями, но внезапно понял, что был отнюдь не один.

В зал вошел странный сартан.

Человек выглядел знакомым, но сразу узнать его было невозможно. Раму внимательно на него посмотрел, пытаясь припомнить. В Чаше жили несколько сотен сартан. Раму был хорошим политиком, он знал как выглядит каждый из них и, как правило, мог вспомнить имя по лицу. То, что он никак не мог вспомнить этого сартана, обеспокоило Раму. И все-таки он был уверен, что видел этого человека раньше.

Из вежливости Раму встал:

– Добрый день, сэр. Если вы пришли представить петицию Совету, то вы опоздали. Мы уже разошлись на перерыв.

Сартан улыбнулся и покачал головой. Это был представительный человек средних лет, с редеющими волосами, крупным носом и сильными скулами. Глаза его излучали печаль и мудрость.

– Значит, я пришел вовремя, – сказал сартан. – Я пришел поговорить с вами, Советник. Если конечно, вы Раму, сын Самаха и Олы?

Раму сдвинул брови, он был раздражен упоминанием своей матери. Она была сослана за преступления против своего народа, и после этого ее имя перестали упоминать. Он уже хотел сделать какое-нибудь замечание по этому поводу, но потом ему пришло в голову, что странный сартан (как все-таки его зовут?) может не знать, что Ола была сослана в Лабиринт вместе с еретиком Альфредом. Слухи об этом, несомненно, уже успели распространиться, но Раму был вынужден признать, что сей величественный незнакомец был не из тех, кому могло доставить удовольствие перешептывание через загородки.

Раму несколько поумерил свое раздражение и ничего по этому поводу не сказал. Он ответил на вопрос, сделав небольшое ударение, которое должно было дать незнакомцу намек:

– Я Раму, сын Самаха.

Тут Раму столкнулся с проблемой. Он не мог спросить имя незнакомца, так как это не было бы с его стороны политически верным шагом. Это показало бы, что Раму его не помнит. Конечно, были и дипломатические пути, но прямолинейный Раму на данный момент ничего придумать не мог.

Однако странный сартан сам решил вопрос:

– Ты не помнишь меня, правда, Раму?

Раму покраснел и хотел уже дать какой-нибудь вежливый ответ, но сартан продолжил:

– Я не удивлен. Мы встречались давным-давно, очень давно. До Разделения. Я был членом первоначального Совета. Хорошим другом вашего отца.

Раму приоткрыл рот. Теперь он вспомнил… отчасти. Он помнил об этом человеке что-то тревожащее его. Но гораздо большую важность сейчас играло то, что этот сартан, очевидно не был жителем Челестры. А это означало, что он пришел из другого мира.