Олекса Чернышев - Не стреляй в ангела

— Да, вижу, — ответил я.

— Теперь удлинняй их!

Зыбкие очертания моих магических рук видоизменились под моим еще неумелым давлением, тем не менее, послушно повинуясь малейшим желаниям и произвольным скачкам мысли, так что я довольно быстро смог справиться с контролем за их изменением. Теперь я мог формировать свои магические руки, удлинняя их или укорачивая, меняя при этом их толщину. Мало того, теперь я мог видеть магический образ самого Гаутамы, все еще сидящего в позе лотоса возле костра. Я понимал, что и Гаутама видит меня и мои магические поля.

— А теперь напряги свое воображение, вытяни руки далеко вперед, в бесконечность и представь свой меч в своих магических руках! — сказал Гаутама с жаром. Я попытался, но у меня ничего не получилось.

— Не напрягай свои мышцы, засранец! Ты перенесешь сюда меч не при помощи мышц, а при помощи воли. Расслабь свои мышцы.

Гаутама весело засмеялся, заражая меня своим настроением, и показал мне как все это должно выглядеть со стороны. Я не обиделся на его едкие замечания и попробовал еще раз, и… О! Чудо! Мои руки прогнулись под тяжестью нескольких килограмм металла. Ордогот был здесь! Я открыл глаза и очарованно смотрел на него, не веря самому себе, настолько все это казалось необычным.

— Как такое возможно? — поразился я, удивленно рассматривая свой меч и все еще продолжая сомневаться в реальности увиденного.

— Это элементарная процедура, — ответил Гаутама небрежно. — Она будет получаться у тебя идеально, ты ее будешь проделывать автоматически, не задумываясь. При работе с перемещениями тел нужно очень умело сочетать свои реальние и магические действия, чтобы они не мешали друг другу, а помогали. Я могу перемещать предметы подобным образом даже во сне. Случается так, что иногда я просыпаюсь заваленный различными безделушками, с которыми я упражнялся днем, и которые мне затем приснились. Единственным условием, сторго соблюдаемым при перемещении удаленных предметов, является магический знак, предварительно наносимый на предмет. Это — равносторонний треугольник. Посмотри на свой меч, и ты увидишь на нем такой знак. Благодаря этому знаку ты его и перенес сюда из другого мира. К слову сказать, предметы, находящиеся в поле зрения, можно перемещать и без специального знака.

Я осмотрел Ордогот и действительно заметил на нем вытравленный равносторонний треугольник. Я его видел и раньше, но не задумывался над его назначением. У Гаутамы меч тоже был с треугольником, нанесенным на лезвие. Внезапно мне в голову пришла интересная мысль.

— А как вы здесь оказались, Гаутама? — спросил я.

— Я попался в такую же ловушку, как и ты, Марк, — ответил он, кивнув на свой Ди. — Но я уже не жалею об этом и очень давно.

— Вас тоже усыпили и переправили сюда?

— Да. Только намного раньше тебя, — ответил Гаутама.

— Как же вы здесь живете все это время? — поинтересовался я.

— Это очень длинная история, — уклончиво ответил Гаутама. Немного помолчав, он добавил:

— У нас еще будет время обо всем поговорить.

Гаутама подбросил в костер поленьев, и они быстро занялись огнем. Блики костра плясали, отражаясь в разноцветных глазах китайца, наполняя их загадочным светом.

— У вас разноцветные глаза, — сказал я.

— Они у меня не всегда были такими, — заметил Гаутама. — Синий глаз — это признак овладения искусством магии. Он появляется только при успешном прохождении экзамена. А экзамен этот принимают боги, точнее — тот бог, что привел тебя сюда. У тебя, Марк, кто это был?

— Это бала женщина, — ответил я, усаживаясь поудобнее. — Красивая. Я ее вначале принял за проститутку. Потом она почему-то превратилась в мужчину, да еще полицейского.

— Боги не имеют жесткой привязанности к какой-нибудь одной телесной форме, — согласно кивнул Гаутама. — Они любят менять свой облик. Я тоже могу это делать, конечно в некоторых пределах. Я с любопытством посмотрел на китайца. Меня заинтересовали его слова.

— Что значит — в некоторых пределах?

— Вот сейчас, например, я выгляжу как пожилой мужчина-китаец, — охотно ответил он. — Мне так нравится. Но я могу быть и европейцем, и негром, и еще более старым на вид, и совсем подростком. Даже женщиной. Единственное, что мне неподвластно, так это мой вес, количество плоти, из которой я имею возможность себя лепить. Менять свою массу могут позволить себе только боги.

Я задумался над словами Гаутамы. Какие возможности, черт побери! Какие фантастические перспективы открывались перед человеком! Мне раньше и в голову не приходило ничего подобного. Если бы только не зависимое положение подопытного кролика, в котором я оказался!

Я вспомнил, как Мария расправилась с сержантом. Кто-то ведь разделался и с бандой красавчика. Я был почти уверен, что это дело рук Марии. Трудно судить о мотивации, размышляя о поступках богов, как их называл Гаутама. Так и корова в стойле не может понять проблем, которые имеются у ее хозяина.

— А я могу менять свой облик? — поинтересовался я.

— Сейчас нет, так как у тебя еще нет умения правильно обращаться с магией. Но как только ты научишься элементарным вещам, у тебя получится и это. Чтобы действовать в магической области легко и быстро, тебе предется сдать экзамен своему богу. Если ты его сдашь — ты будешь обладать такими же возможностями, как и я.

— Что это за экзамен?

— Сейчас ты меня не поймешь, — загадочно улыбнулся Гаутама. — Всему свое время. Давай я лучше вылечу твои мозоли. У меня есть прекрасный отвар из горных трав.

Я посмотрел на свои искалеченные ладони и не стал спорить с китайцем — он знал что говорил. Я терпеливо снес те процедуры, которым он меня подверг, и, когда кисти моих рук были заботливо перевязаны, я почуствовал, что в Вергвуде уже наступила ночь: меня неудержимо клонило в сон. Гаутама проводил меня в свое скромное жилище, и я с облегчением свалился на набитый сеном матрац. Усталые мышцы ныли, но это не помешало мне быстро забыться глубоким сном.

На следующий день, когда я проснулся отдохнувшим и полным сил, я заметил, что мои болячки полностью зажили, словно их никогда и не было.

— Вставай, бездельник! Пора заняться хоть чем-то полезным. Будем изучать фехтование, — проворчал Гаутама.

— Зачем это еще? — удивился я.

— Если не хочешь, чтобы тебя лишили твоей любимой головы, слушай, что я тебе говорю, — ответил он.

Я поднялся и вышел умыться во двор, после чего Гаутама сунул мне в руки легкий деревянный меч, и мы занялись упражнениями. Гаутама рассказывал мне об азах фехтования, и мы тут же опробывали с ним тот или иной прием. Я был неуклюж и неповоротлив, но, сам не знаю почему, я старался научиться искусству боя. Я воспринимал это наше занятие как игру, как спорт, и мне нравилось упражняться с мечом, пытаясь поразить противника. Я внимательно смотрел на своего учителя, запоминая те движения, которые составляют основы фехтования.